Венский бал

Но тут коса нашла на камень. Нижайший был непреклонен. Остальные молчали. Мне лично даже польстило, что Файльбёк так рвется отомстить за меня, но, с другой стороны, я был согласен с Нижайшим: наше движение неприсоединимо. Сегодня мне кажется, что дело было не только в том, работать с другими или нет. Тут был затронут и еще один вопрос не сводится ли роль нашего бесспорного лидера только к церемониальному главенству. Файльбёк и Нижайший на той панихиде не пришли к единому мнению. Потом, во время большой трапезы, они больше не говорили об этом. Мы давно положили за правило: спорные вопросы обсуждать только на панихидах. Но настроение было подпорчено. Всего-то неделю назад мы ощутили себя единым целым, собрались, как пальцы в кулак, и вот он уже стал разжиматься.

Файльбёк еще несколько недель обсасывал план операции «Турецкая кофейня». Правда, теперь он уже думал о том, как нам ее провернуть без участия посторонних, а потому – не применить ли фугас Но в то время мы еще не имели оснащения для таких акций. Профессор нашел в интернете информацию об изготовлении бомб и дистанционных взрывателей. Ее распространили американские парни. Но потом нам пришлось изменить свои планы.

Мы все еще препирались насчет того, какой будет наша следующая акция, и как раз в эту пору меня среди ночи разбудил зуммер домофона, кто-то беспрерывно нажимал на кнопку внизу. Я услышал встревоженный голос Бригадира:

– Звонил Файльбёк. На Джоу было нападение.

Через несколько минут мы уже мчались по венским улицам.

– Ублюдки, – то и дело повторял он. – Сами себе подписали приговор.

Мы хотели заехать за Пузырем. У него не было ни телефона, ни переговорного устройства. Мы стали бросать камешки в его окно на третьем этаже. Но прежде чем он проснулся, пришлось разбудить несколько других жильцов: мы случайно запустили камешками в их окна. Соседи подняли крик и стали угрожать полицией. Нам ничего не оставалось, как смыться и забыть про Пузыря.

В доме на Гюртеле входная дверь была открыта. В коридоре подвала горел свет, никакого шума. Мы продрались сквозь свисавшее с веревок белье Дверь в закуток Нижайшего раздолбана. Кто-то, видимо, пытался вышибить ее с разбега. Косо висевшая планка кое-как удерживала сломанные доски. Нижайший лежал в постели. Руки и ноги были перебинтованы. Файльбёк и Сачок сидели рядом на запачканном кровью постельном белье. Из двух порезов в подушке торчали перья. На полу валялась разбитая стереоустановка. Сачок указал на лежавший на столе кухонный нож.

– Вот чем его сербы пыряли, – сказал он. Спереди клинок побурел от крови.

Нижайший рассказал, как было дело. Оказывается, он опять поставил пластинку с «Хорстом Весселем». Но сербы и не подумали закрывать двери, наоборот, полезли к нему. Он взял кухонный нож и встал на пороге. И тут один из сербов вытаскивает пистолет.

– Я захлопнул дверь и прижался к стене, – сказал Нижайший.

Он немного привстал и махнул забинтованной рукой в сторону угла слева от двери, где висела на гвозде его кожаная куртка.

– А потом все разыгралось очень быстро. Я вдруг услышал грохот, дверь стала рассыпаться. В дыру пролезла чья-то рука. Дверь открыли. И я увидел перед собой серба с пистолетом. Он потребовал отдать ему нож Я отступил к кровати. Он за мной. Я отдаю ему нож А он в меня им же и колет. Другой в это время курочит проигрыватель. Оба тут же смываются. Остальные лупятся в проем. Никто и не думает помочь мне. Я говорю: «Вы все тут замешаны, кроме анголки, ее здесь не было, сами видели».

По словам Файльбёка, он зашел к Джо ближе к вечеру, раны были перевязаны полотенцами.

– В общем-то, – успокоил он, – раны не очень серьезные, несколько порезов. Только две колотые, на ноге, может, опасны, потому что глубокие.

Файльбёк у нас отвечал за медицинское обслуживание. Он умел по всем правилам накладывать повязки. Медикаменты он доставал через знакомого аптекаря.

– Я советовал Джоу обратиться к врачу, – продолжал он, – тогда бы сербов ветром сдуло, но он не хочет.

– Нет, – сказал Нижайший, – это ни к чему. Сами справимся. Не такие уж мы чайники. Я было хотел завести в своей конуре пистолет, но передумал. У нас есть оружие посильнее.

– Вот именно, – подхватил бригадир. – Это сейчас важнее. За Инженера отомстить еще успеем.

– Только без спешки, – предупредил Нижайший, – Через две недели я смогу распоряжаться своим наследством. Вот тогда пусть здесь все сгорит дотла.

Он протянул руку к полке над кроватью и достал оттуда конверт. В нем было письмо из муниципальной управы Зеевальхена. Нижайшему предлагалось получить от судебной опеки право наследования. К письму была приложена и бумага из районного суда.

– Все, что имею, – сказал Нижайший, – принадлежит Движению. Через два месяца мы разбогатеем.

Потом мы выпили пива и сварили для Нижайшего кофе.

Когда уходили, он попросил нас захватить какой-то чемоданчик и хорошенько его припрятать.