Венский бал

Фриц Амон, полицейский Пленка 4

Это была игра в кошки-мышки до седьмого пота Снаружи, на Карлсплац, наши пытались отловить взбесившихся по одному. Работали наобум, гоняли, как могли, напирали с разных сторон, хоть и не в лад, А что толку? Несколько окровавленных черепов, синяки да шишки на рылах. Одного смутьяна они задержали, но его у них быстро отбили. Тут мы поняли: труба наше дело. Нас просто было слишком мало.

Никто не ожидал, что с самого начала такая прорва демонстрантов попрет на рожон. Они пришли протестовать против бала в Опере. Ну, это уже традиция. Но на сей раз они вроде всерьез решили преградить дорогу приглашенной публике. Их поддерживали антифашисты, как они себя сами называют, а для этих встреча трех лидеров-националистов была сущей находкой. Среди баламутов нашлись и такие, у которых хорошие связи с прессой. За несколько дней до бала затрубили об их протесте против сходки Бэренталя, внучки Муссолини и Жака Брюно. Другую часть взбудоражил призыв отомстить за Абдула Хамана. Хотели поквитаться с нами. И что характерно: старых записных леваков – раз-два и обчелся, а так – все молодые. Они бросились на нас, как стая остервенелых волков. Никакая тактика уже не срабатывала. Мы разбились на группы, лавировали, старались хотя бы помочь друг другу, но нас просто выдавливали из толпы. И пошло-поехало. Мы себя-то защитить не могли. Самой главной нашей задачей, а может, и единственно реальной было не даться им в руки по отдельности. По рации кое-как нас оповестили: приказ рассеять демонстрантов отменяется. Нам надлежало выбраться из толпы и снова собраться в подземном переходе. Это было нелегко, но все-таки удалось. Кого-то мы недосчитались. Оставалась надежда, что они пробились на другой край Карлсплац к нашим подразделениям, которые должны были разогнать демонстрантов, наступая со стороны Рингштрассе, но тоже не сумели. Наконец оттуда передали по рации: «У Штипица отобрали оружие. Он избит, сейчас на пути в больницу».

Штипица я не знал. Но мне было ясно: этим Штипицем мог быть и я. С ним могли сотворить все, что угодно. На меня вдруг накатила страшная ярость. Я представил себе, как все они наваливаются на меня одного, бросают на мостовую, топчут, бьют по лицу ногами. «Месть», – вертелось у меня на языке. Это самое малое, чем мы могли поквитаться за Штипица. В этот момент я готов был порешить их всех.

Мы проскочили в переход и построились в боевой порядок, который называли «бёгль» – по имени бывшего начальника венской полиции, придумавшего это тактическое нововведение в целях крепкой обороны. Такая позиция позволяла легко перейти в наступление и, наоборот, ощетиниться, При «бёглевании», как мы говорили про эту тактику, осуществлялось хорошее взаимодействие между оборонительными подразделениями и группами захвата. Оборонщики составляли первые шеренги. У них были плексигласовые щиты. Шеренги занимают по меньшей мере два ряда, а то и четыре-пять рядов в глубину. Они выстраиваются по кривой, почти полукругом с надежно обеспеченными флангами. Строй не должен быть слишком плотным, чтобы атакующие в любой момент могли выдвинуться вперед, а также для того, чтобы удобнее было отсечь демонстрантов, которых всегда намного больше, от их сторонников. У атакующих нет щитов. Они совершают бросок из центрах Их задача – задержание смутьянов. Они выбегают вперед, хватают отдельных демонстрантов и волокут их внутрь полукруга. Поскольку мы стоим не впритирку, всегда есть возможность перейти к быстрому преследованию, не наступая друг другу на ноги.

Начиная построение в подземном переходе, мы еще не могли отдышаться, галдели и громко возмущались. Бесноватые сюда не сунулись, значит, было время подготовиться к следующему этапу схватки. Строясь в ряды – а это было нам не в новинку, – мы подбадривали друг друга.

– Сейчас мы как замурованы, – сказал кто-то, – но когда придет подкрепление, мы их так утрамбуем, что мало не покажется.

Но всем было ясно: пока наверху нам удачи не видать. Приходилось торчать в переходе. Здесь мы могли укрепить свою позицию. Пока наши на Рингштрассе держат под контролем спуск в переход, можно было не опасаться удара с тыла.

Потом трижды раздалось сообщение: «Огнестрельное оружие не применять».

И тут наступила гробовая тишина. Может, случилось что-то такое, чего мы не разглядели. А вдруг эти придурки пустили в ход оружие, отнятое у Штипица? В общем, после этого приказа по радио ясно было одно: дело принимает серьезный оборот. На сей раз и «бегль» не поможет. Мы встали поплотнее друг к другу. Никто ни слова не проронил. А внутри все гудела Казалось, воздух дрожит вокруг. И снаружи не доносилось никаких криков. Что там, наверху? Почему ничего не происходит? Куда подевалась эта орда?