Вепрь

Вскипев, она хотела тут же развернуться, но в этот момент раздался голос Машеньки Лисовских:

— Чем вы тут занимаетесь, молодые люди?

«Этот идиот только что предложил мне выйти замуж», — повернувшись, ответила Соня.

— Глубоко сочувствую. Ош-шень смелый мальш-шик. Пошли, Соня, тебя там уже потеряли.

Маша потянула ее из кухни, но Гриша остановил девушек.

— Куда ты её тащишь? — глухо спросил он, со злостью уставившись на Машеньку. — Разве не видишь, что мы разговариваем?

— Не хочет она с тобой разговаривать, понял? К тому же ты все равно не поймешь, что она тебе скажет. Но если хочешь, я могу перевести. Она сказала: катись ты к чёрту. Понял, Гриша с Первомайки?

— Врёшь ты всё! — рявкнул Гриша. Из мрачноватого, неприметного паренька он вдруг превратился в грубого, упрямого мужлана. — Оставь нас одних. Уйди отсюда! — заорал он.

В этот момент на кухню заглянул хозяин. Он пытался собрать гостей для очередного тоста.

— Что здесь за крики?

— А, появился, — прорычал Гриша. — Слышишь, уведи отсюда эту телку, пока я сам её отсюда не выкинул.

Это было уже чересчур. Соня и моргнуть не успела, как Машенька заехала Грише по физиономии. Тот взвыл и бросился на нее с озверевшим лицом, но Лопаткин успел перехватить его и вытолкнуть в прихожую. Началась схватка, но подоспевшие Ромка Чернов и Витька Самохин схватили Альку за руки.

— Отпустите меня! — метался он.

— Отпустите его! — орал Гриша. — Я буду с ним драться!

— Заткнись! — шипел на него Чернов.

— Сам заткнись! Я и с тобой буду драться! Со всеми, ясно?! По очереди, до первой крови!

Дело кончилось тем, что избитого Гришу увел Вовка Шаров. Соню до дома проводили Машенька с Лопаткиным. К тому времени все были уже порядком пьяны, инцидент казался исчерпанным, и они почти забыли о нем.

А зря.

* * *

Олег вернулся домой в середине апреля 1991 года. Весна кружила голову, ни в коей мере не предвещая беды.

Была среда, обычный будний день, работа у Сони только-только сдвинулась с мертвой точки, и она задержалась в мастерской часов до десяти. Устав, Соня стала не спеша собираться домой. Убрала краски, тщательно вымытые кисти отправила отдыхать на стеллаж. Проверив электричество и краны в туалете, закрыла все форточки и вышла из мастерской.

— Здравствуй, Сонечка.

Она вздрогнула, едва не выронив ключ. Резко обернулась. На улице было еще светло, на фоне окна на площадке нижнего этажа темнел чей-то силуэт.

— Ты что, не узнала меня?

«Гриша? Это ты?»

— Узнала. Вижу, что узнала.

Соня спустилась, и они поздоровались. На улице, у подъезда, опираясь на подножку, стоял красный мотоцикл со шлемом на руле. Второй шлем Гриша держал в руках.

— Я на технике. Из этого района неудобно добираться домой. Я узнал, что ты сегодня задержалась, и решил заехать. Я тебя отвезу.

Соне, одетой в легкий сарафан, ехать в седле мотоцикла показалось чертовски неудобно, но добираться через весь город в пыльном автобусе тоже не хотелось, и она, без капли сомнения, надела шлем и села на мотоцикл позади Гриши.

— Готова?

Она кивнула.

Дикий форсаж едва не выбросил Соню из седла. Набрав с места сумасшедшую скорость, Гриша перелетел через газончик и, не снижая скорости, выскочил на дорогу. Соня вцепилась в него мертвой хваткой.

«Не надо, не гони так, — замотала она головой. — Мне страшно».

Но он не замечал ее усилий. Они неслись, словно шли на взлет. Оставив за спиной старый мост, они выехали на Тюменский тракт, на перекрестке свернули куда-то; потянулась незнакомая местность.

«Где мы?» — она толкнула Гришу в спину.

— Всё нормально, не бойся.

Потом незнакомые дома и проулки сменили лесопосадки. Пара поворотов — и они оказались в самом настоящем лесу с сочной травой, кривыми черными деревьями и трухлявыми пнями. Когда дорога превратилась в тропинку, Гриша наконец сбросил скорость. Тропинка скоро оборвалась, уткнувшись в заросли. Мотоцикл заглох.

Соня спрыгнула и сняла шлем. Страшно ей ни капельки не было.

«Ну, и куда же ты меня завез, Ваня Сусанин?» Гриша слез с мотоцикла, поставив его на подножку.

— Здесь никого нет, никто нам не помешает поговорить по-человечески.

Достав папироску, он выдул из нее табак и принялся забивать ее травой из бумажного кулечка. Соня вздохнула. Разговаривать с Гришей ей не хотелось, но, видимо, придется — не уходить же отсюда пешком, и к тому же смеркается.

Между тем Гриша зажег папироску, трижды жадно затянулся и с наслаждением выпустил дым вверх. Сплюнув в траву, пнул колесо.

— Сонечка, ты ещё не забыла о моём предложении?

«Каком предложении?»

— Я всё ещё хочу, чтобы ты стала моей женой. У меня уже все готово. Вот, посмотри, я купил тебе кольцо…

Пошарив в бездонных карманах брюк, Гриша выудил золотое колечко с небольшим зеленым камешком.

— Смотри, здесь гравировка.

Держа кольцо двумя пальцами, он сунул его Соне под нос и мизинцем провел по его поверхности. «Сонечке с вечной любовью от Григория», — прочитала она.

Гриша довольно улыбался, глядя на неё безумными глазами.

— Ты согласна?

«Боже, нет!!! Почему ты не можешь понять?»

— Я знал, что ты согласишься. Сонечка, милая…