Вепрь

Взгляд его загорелся, словно в костер подбросили сушняка. Гриша взял Соню за руки и притянул к себе. Она отшатнулась.

— Не надо, не бойся, нам будет хорошо вместе.

Он попробовал её поцеловать, но Соня не далась. Тогда он схватил ее голову и с силой прижал к себе; послышался хруст костей.

«Больно же, идиот!»

— Наконец-то мы вместе, — прошептал он таким голосом, что ей впервые стало страшно.

«Не надо, отпусти!»

Но Гриша был на удивление силен, и вырваться из его рук ей не удалось. Он целовал ее шею, подбородок, губы. Потом они рухнули в траву.

«Нет, нет, отпусти, кретин несчастный!»

— Ты любишь меня, ты меня любишь, — приговаривал Гриша. Он был сейчас похож на сумасшедшего, шарил по её груди, ногам, сжимал плечи.

От стыда, страха и унижения у нее вдруг появились силы, она оттолкнула его, но едва только поднялась на ноги, как он схватил ее за щиколотку и вновь повалил в траву.

— Не бойся, дурочка.

Снова навалился на нее, не давая пошевелиться. Рывком задрал сарафан и запустил руку ей в трусы.

«Скотина, сволочь, отпусти… Шершень убьет тебя!»

Слёзы катились градом, и она впервые почувствовала себя слабой и беззащитной. Соня почему-то всегда считала, что разговоры об изнасиловании — это так, запугивание малолетних, женщиной невозможно овладеть, если она того не захочет. Однако теперь она видела, что даже этот худосочный и слабый с виду тип оказался в два раза сильнее ее, и она не может справиться с ним.

Насильник покусывал ей шею, безостановочно работая рукой у нее между ног. Ей хотелось закричать, но ничего не получалось. Потом с треском расстегнулась «молния» на его штанах, и он стал лихорадочно рвать с нее трусы. Напрасно Соня извивалась всем телом, пытаясь выбраться из-под него, и даже кусалась. Из гортани ее вырвался отчаянный хрип, чудом ей удалось высвободить руку, и она что было сил заколотила по спине насильника. Тот ничего не замечал.

Издав странный, похожий на рыдание, звук, он затих.

Соня не была девственницей и поняла, что всё закончилось. Гриша обмяк, и скинуть его с себя уже не составило труда.

Тяжело дыша, красный, как рак, он перевернулся на спину.

— Извини, любимая, по-моему, у нас получилось не совсем так, как надо.

Соня, захлебываясь слезами, поднялась на ноги, поправила сарафан и с размаху пнула Гришу в лицо. Он опрокинулся с визгливым ойканьем.

«Сволочь, сволочь! Убить гадину! Ненавижу!!!»

Гриша сел, и она снова хотела пнуть ему прямо в омерзительно перекошенный рот, но насильник был наготове. Вскочив, он наотмашь ударил её по лицу. Она упала. Он поставил ее на ноги и снова ударил. На этот раз она устояла.

— Так ты не любишь меня? — удивленно спросил Гриша. — Ты все это время меня не любила?

«Скотина, я ненавижу тебя!»

— Ты никогда не любила меня и всё это время пудрила мне мозги?

Он был сумасшедший, это стало очевидно, и к тому же обкуренный сумасшедший. Гриша шлепнул ее ладошкой по щеке.

— Ты меня обманула! Ну и оставайся здесь одна! Добирайся до дома как хочешь!

Сделав несколько шагов к мотоциклу, он вдруг резко развернулся и с рычанием бешеной собаки побежал к ней. В двух шагах от Сони подпрыгнул и нанёс ей удар ногой в плечо. Ее отбросило, и она больно ударилась головой о землю. Безумец уже стоял рядом и, всё так же рыча, продолжал нещадно пинать её.

Соня успевала закрывать руками лицо, все остальные части тела у нее были сразу же отбиты.

Наконец Гриша остановился. Тяжело дыша, он склонился над своей жертвой, оторвал её руки от лица и озверело глянул ей в глаза.

— Сучка ты, — процедил он сквозь зубы. Щёки у него дергались. — Сучка и шлюха.

Он плюнул ей в лицо и отошёл.

Соня слышала, как завелся мотоцикл, как через какое-то время его рокот стих вдалеке, но она ещё долго лежала на земле, содрогаясь в беззвучном рыдании.

Когда она немного успокоилась и уговорила себя подняться, вокруг стало совсем темно. Соня посмотрела на часы. Они были разбиты, стрелки остановились на четверти двенадцатого. Значит, сейчас уже совсем поздно. Мама наверняка волнуется. А может, нет, потому что решит, что дочь гуляет с Олегом или вообще сегодня останется ночевать у него. В последнее время она частенько так и делала. Значит, её могут и не хватиться. И слава Богу. Если идти все время по тропинке, вскоре она выйдет на дорогу, та приведёт её к Городу, а уж там она как-нибудь разберётся.

Она так и поступила. Около часу ночи, по её расчётам, она добралась до дома Олега. Осторожно постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда она надавила на кнопку звонка.

— Кто там? — спросил испуганный женский голос. Это тётя Нина. Значит, Олега нет дома, потому что при нем она молча открывает.

Соня стала напротив дверного «глазка» и царапнула дверь. «О Боже!» — услышала она, замок трижды щелкнул.

— Сонечка, что с тобой?!

Тётя Нина стояла перед ней заспанная, в желтом махровом халате и тапочках.

— Что случилось?! Что с твоим сарафаном?! Боже мой, да ты же вся в синяках!

И тут Соня не выдержала. Слезы брызнули фонтаном, она повисла у тёти Нины на шее, затрясла головой.