Вера

После чего сделала шаг в сторону окна — лишь бы подальше от неё.

— Разве я не права? — она ступила за мной, — разве был кто-то до него?

На её губах заиграла насмешливая улыбка.

— Ты всегда была бесхитростной и доверчивой, как ребенок, Вероника. Тебя использовали, а ты верила ему и кланялась при каждом удобном ему случае. Ведь так?

— Не так, — я стиснула зубы.

Руки сами сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Ну кто мог полюбить тебя, дочь? Пора признать, что тебя просто поимели, а я спасла и вернула домой, — вновь ненавистное объятие, — ничего, теперь ты в безопасности. Ты дома, и я не позволю сделать тебе больно или плохо.

— Ты не права, — мой шёпот сквозь слёзы.

Мама прижала меня к себе сильнее.

— Конечно права, — её рука коснулась моего затылка и провела вниз в успокаивающем жесте, — у тебя никогда не было друзей в детстве, Вероника. Никто не хотел с тобой дружить. И я очень переживала за тебя! Но когда ты стала подругой Астры, ты стала другой, и я было обрадовалась, но… мне рассказали, что ты увидела её смерть. Это так ужасно! Ты просто была напугана и не смогла ответить ему отказом. Всё хорошо, Вероника. Всё закончилось.

Из груди вырывались рыдания.

— Я останусь рядом, дочь, — прошептала она, — вместе мы найдем тебе кого-то добрее него. Того, кто тебе подходит.

«Ты действительно веришь, что кто-то сможет полюбить тебя?» — частая фраза из её уст. В отношении отца она всегда добавляла «кроме меня» в конце.

И я верила ей. Всегда.

Уехав, а точнее сбежав в Эдинак, я смогла настроить себя на другие мысли. Попыталась влиться в новую жизнь, в которой меня мог любить хоть кто-нибудь, однако… мама была неизменно рядом — в письмах, в которых неизменной была гадкая фраза, заставляющая меня сомневаться каждый раз, когда я смотрела на Оса или слышала из его уст признание.

Полюбить меня было бы странно для такого, как он. Невозможно. И я была рада в какой-то степени, что моё сердце было разбито не им самим, а мамой. Потому что именно так я могла строить розовые мечты о том, как мы остаемся вместе по-настоящему — без игр и лжи.

— Я подготовила тебе комнату, — она почти рывком отодвинула меня от себя и отошла на несколько шагов, — а ещё приставила к тебе дуэнью. Прекрасная женщина с превосходными манерами. Она должна будет научить тебя быть хорошей женой и леди. По донесениям моих помощников, ты совсем распустилась за эти годы, — она потянула меня за руку, — связь до брака ещё — куда не шло, но официальный статус фаворитки! Ты меня разочаровала. Как принцесса может быть любовницей?!

Я шагала вслед за ней, чувствуя, что внутри что-то оборвалось. Словно я вернулась в тот самый ад, из которого вырвалась. Словно то ласковое весеннее солнышко решило вновь вернуться в зиму.

— Дуэнья не поможет выдать меня замуж, — я шмыгнула носом и поджала губы, — если тебе не нужна такая опороченная дочь, то заведи другую.

Женщина резко остановилась. Я услышала её злое шипение, унесшееся куда-то вперед в коридор. Руку при этом сжала адская хватка, которая неожиданно стала ласковой. А мама мягко и неторопливо обернулась, нежно улыбнулась мне, как делала это очень редко, и ответила:

— Ты одна осталась моей опорой, милая. Никакая ещё одна дочь мне не нужна, — глаза её при этом оставались холодными и злыми, отчего слова казались пустыми и фальшивыми, — ко всему прочему, эта дуэнья сделает леди из кого угодно, — она отвернулась и вновь повела меня вперед, — вы подружитесь, уверяю тебя.

Я в этом сомневалась. Потому, наверное, и не смогла произнести ничего в ответ.

Мы преодолели несколько однообразных коридоров, зашли в жилую часть дворца и завернули в главное королевское фойе, из которого вели сразу несколько дверей в спальни новой королевской семьи. Наши с мамой.

— Будь строже к себе, Вероника, — добавила перед самой дверью мама, — теперь ты принадлежишь к высочайшему статусу, а это подразумевает много правил. Но поговорим об этом завтра — тебе пора отдыхать.

Её рука рывком распахнула створки передо мной.

— Ах, да! — вновь резкий разворот за руку от неё, — это — чтобы никто не смог украсть тебя у меня ещё раз.

На руке защёлкнулся серебряный толстый браслет, сжавший руку, отчего мне пришлось спустить его ниже к запястью.

— Ты набрала лишнего веса, — хмыкнула она, — это мы тоже поправим. Спокойной ночи, дочь.

Её ладонь шлёпнула меня по щеке, вторая толкнула в комнату, а после захлопнула дверцы. Послышался щелчок провернувшегося ключа в скважине — меня заперли.

Первым делом я попыталась снять браслет с руки. Когда же поняла, что от него должен быть ключ, добрела до первого попавшегося на глаза окна и распахнула створки. Решётки. На каждом окне в каждой комнате.

Моих моральных сил хватило только на медленное стекание на пол по стене и злой взгляд куда-то вперед сквозь слёзы надвигающейся истерики.

Глава 11

Новый день начался, не успел завершиться прошлый.

Не помню в какой момент ночи, но я смогла влиться в беспамятство и оставаться там до того момента, как грубо хлестанули по щекам и облили водой, кажется, из ближайшей вазы с цветами.