Вера

Заключенный Ухтпечлага рассказывал о тяжелой жизни женщин на зоне, что девушки, которых преследовали уголовники, не раз бросались с мольбами на вахту и даже просились в ШИЗО, и иногда их этапировали в другой лагерь. Спать часто приходилось не на вагонках, которых не было, а на сплошных нарах, от чего у заключенных распространялись вши и другие кожные инфекции. В моменты особой переполненности бараков многие спали под нарами на полу, застужали почки, болели пневмонией.

Но и в лагпункте, где командовал майор Ларионов, условия были ниже всякого человеческого достоинства. Лагерные терпели это без особых жалоб только из-за лояльности администрации. Полы в бараках, хотя и покрытые досками, были плохо положены; дежурным не выделялись моющие принадлежности и средства, и при этом требовали регулярно очищать пол от грязи. Женщины скоблили полы чем придется: ножи им не доверяли, половых щеток и скребков не выдавалось.

Наиболее насущным и самым отвратительным местом были помывочные и сортиры. Никакие дежурства и уборка этих помещений не спасали от постоянной грязи и неприятных запахов. Хлорка сыпалась непрерывно и часто поверх нечистот, ослепляя и удушая людей, которые пользовались уборными сразу после дезинфекции. При том что построили дополнительные санитарно-гигиенические узлы, рост численности заключенных не позволял обслуживать эти помещения должным образом. А нормативы надо было соблюдать, поскольку сама жилая площадь, предусмотренная на заключенного, редко превышала два квадратных метра[27].

Снабжение было налажено, но и тут нормы нарушались из-за воровства и халатности снабженческих структур. Заключенные в лагпункте Ларионова получали по полотенцу в год; простыни должны были выдавать раз в два года; наволочка была рассчитана на четыре года, а одеяло – на четыре или пять лет. Но когда Ларионов стал командовать лагерем, он понял, что ждать новых принадлежностей даже по консервативным регламентам придется долго. Ему несколько раз было отказано в обновлении постельных принадлежностей. За семь лет существования лагпункта для замены старых не был выдан ни один новый матрац, набитый по правилам соломой. За семь лет почти все матрацы износились, и заключенные набивали в них что придется – стружку, еловые ветки, листья, старую одежду, если была. Этим же набивались и наволочки, так как новые подушки были несбыточной мечтой.

Ирина несказанно обрадовалась, когда через месяц после прибытия в лагпункт все же получила ветхий, набитый барахлом матрац, от которого исходила страшная вонь. Пришлось вытряхивать всё и перебивать матрац заново. Но ни листьев, ни мха добыть зимой в лесу невозможно. Она была очень рада, когда Федосья натаскала ей из жалости соломы. Тряпья своего у нее не было, поэтому она подстилала под голову телогрейку, завернутую в наволочку, а укрывалась дырявым засаленным одеялом с заплатами.

Одна заключенная, бывшая ткачиха, взялась штопать одеяла за двадцать граммов хлеба за одеяло. Потом ее побили урки, и ей пришлось штопать для них бесплатно.

Заключенная из Интлага, переведенная к Ларионову в лагпункт, рассказывала, что в бараке прежнего лагеря бывало так холодно, что кожа и волосы примерзали к нарам, а по утрам от дыхания валил пар. Температура в бараках могла опуститься ниже нуля.

Как ни старались бороться в лагерях с паразитами, в бараках водились вши и клопы, которые не погибали при стирке, так как не хватало моющих средств и экономили на мыле, что приводило к низкому качеству стирки и даже отмывания тел и волос людей. Заключенные женщины стали нередко выбрасывать одежду и постель на тридцатиградусный мороз, что обеспечивало хоть какую-то дезинфекцию. Потом по очереди одежду грели на веревках поближе к печам – там, где они были. Редко можно было найти буржуйки. Зэки строили по возможности каменки или приспосабливали бензобаки: проделывали в них дверцы, выводили сверху трубу. На таких печах можно было подогревать старый размоченный хлеб, варить шкурки от картофеля, моркови, свеклы, которые дежурные по кухне таскали под подолами или в карманах. Буржуйки быстро нагревались и давали много тепла, но не держали его так, как каменные печи. В бараках из круглого бревна было теплее, но не все бараки и не везде строились как добротные избы. Поэтому когда было мало дров, в бараках становилось нестерпимо холодно. В такие дни близкие друзья спали рядом, чтобы греть друг друга. Ирина спала то с Инессой Павловной, то с Ларисой, то с Полькой.

Зима была тяжелым испытанием для всех лагерников, особенно в условиях Крайнего Севера, где лютовали морозы ниже минус сорока с вьюгами и ветрами, когда пробираться между постройками можно было только по глубоким траншеям из снега. Но зима имела и преимущества: при морозе гибли паразиты, приносившие не только неприятные ощущения, но и аллергические реакции, и страшные эпидемии сыпного тифа.