Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины

Может возникнуть вопрос: почему бы ту политическую форму общественной жизни, которая сложилась при Бурбонах, не назвать империей? Причина в том, что в XVIII веке, когда возникло это название, хорошо понимали разницу между империей и авторитарным национальным государством. Империя, как это видно на классических примерах – Римской империи, Византии, АвстроВенгерской империи, Российской империи, Османской империи, Британской империи, – всегда многонациональна, её основной признак заключается в том, что принадлежность к ней всякого человека определяется его гражданством:, в то время как национальное государство объединяет определённый этнос, и для принадлежности к нему, как следует из самого наименования, желательна принадлежность к этому этносу (хотя могут быть отдельные исключения). Впоследствии понимание этой разницы как-то ушло. Скажем, Наполеон назвал себя не «императором Франции», а «императором французов», не чувствуя, что в этом титуле содержится внутреннее противоречие: если ты верховодишь только одними французами, то какой же ты император – ты национальный лидер, только и всего. Император должен быть отцом всех народов, живущих в империи. Незаконно присвоил название империи (рейха) своему государству и Гитлер: оно было строго мононациональным. Наполеону казалось, что термин «император» звучит торжественнее, чем «король»; таким же образом хотел поднять престиж Германии Гитлер, хотя лично себя назвал правильно – «фюрером» (вождём). А вот сталинское государство было очень близким к империи, так как в нём поощрялось развитие разных национальных культур и полноценным человеком считался любой, кто мог сказать: «Смотрите, завидуйте – я гражданин Советского Союза!»

У Аристотеля всякое единовластие именовалось «монархией» и попадало в одну клетку его таблицы. Это была очень грубая классификация. В своём стремлении к систематизации всего он игнорировал даже тот исторический материал, который просто бросался в глаза: империя его ученика Александра Великого была совсем не похожа на персидское царство, которое он разрушил, а и там, и там было строгое единоначалие. Империя и абсолютная монархия – это, конечно, разные формы власти одного лица. Общее между ними лишь то, что, концентрируясь в одних руках, власть неизбежно должна отниматься у тех инстанций, которым она принадлежала, – у феодалов, аристократов, духовенства, олигархов и других социальных групп и сословий. Это приводит к уравниванию статуса самых широких масс населения, которые теперь все равны перед дубинкою верховного правителя, а значит, и к тому, что граф Уваров назвал «народностью», связав её с «самодержавием». В обеих системах возникает единое сообщество, только в империи это граждане, а в абсолютной монархии нация, и это различие весьма существенно. Гражданское общество сплачивается законами и побуждается прежде всего к политической, административной и хозяйственной деятельности; нация сплачивается культурой и реализует себя главным образом в деятельности интеллектуальной и художественной. Последнее и произошло во французском абсолютизме XVIII века. Освобождённые от властных функций, перешедших теперь к королю, представители самых разных сословий взяли на себя функции добровольных помощников и советчиков короля в идеологической сфере, перейдя от служения шпагой к служению словом. И это своё служение они понимали как посвящённое не только Франции, но и всему человечеству, ибо их «прекрасная Франция» воспринималась ими как флагман человечества, как свет миру, рискующему без него заблудиться во тьме. Так под крылышком абсолютизма зародилось французское Просвещение, составившее вместе с ним «просвещённый абсолютизм». Куда же звал народы этот высоко поднятый факел, какие идеи несли людям французские просветители? И какой вклад внесли эти идеи в развитие европейской философской мысли?