Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины

Так оно и есть. Она действительно элементарно проста для взявшей её на вооружение цивилизации. Чтобы изобрести её, не нужно было большого ума, она прямо-таки напрашивалась, определялась самим развитием протестантской цивилизации. Ведь с какой главной установки началась протестантская революция, какой рычаг использовала она для высвобождения людей из-под власти Церкви? Индивидуализм. Он и стал коренной особенностью протестанта, его визитной карточкой. Понятно, что, как бы ни трансформировалась в ходе своей эволюции протестантская цивилизация, этот атрибут должен был в ней сохраняться. Атомизация общества, вызванная укоренением принципа индивидуализма, отняла у Церкви влияние на людскую массу, и все её попытки его вернуть окончились провалом. Но вот феодализм кончился и его сменила эпоха создания национальных государств, а этому процессу атомизация была уже серьёзной помехой. Надо было снова консолидировать общество, но не отступая от идеи индивидуализма, питавшей и рационализм, без которого нет науки, и капиталистическое производство. Решение было самоочевидным: сделать идею индивидуализма культовой идеей, положив её в основу нового всеобщего верования. Когда-то людей объединяла вера в Бога, теперь пусть объединяет их вера в человека – в отдельно взятого индивидуального человека, в его природные способности – ум, волю, талант, нравственное чувство. Если все дружно и согласованно станут в это верить, никакой атомизации не произойдёт. Именно такую веру просветители назвали «естественной религией» и всю свою энергию отдали одному-единственному делу: проповеди этой новой религии человекобожия. Так что и с ними всё очень просто: философами они не были ни в малейшей степени, а представляли собой что-то вроде новоявленных апостолов. Во всяком случае, сами они себя ими и ощущали, ибо, как и апостолы, пытались просвещать мир, но на деле получалась карикатура. Уже само слово «просвещение» в их устах было издёвкой: апостолы несли свет Христовой истины, а эти «просветители» отвергали Христа и тем самым погружали людей во тьму. И количество их не дотянуло до двенадцати – если брать только классиков французского Просвещения, их набирается всего десять: Вольтер, Монтескьё, Дидро, Ламетри, Кондильяк, Руссо, Гольбах, Гельвеций, Кондорсе, Д’Аламбер.

К французскому Просвещению до сих пор принято относиться как к философии, которой в истории этой науки посвящается самостоятельный раздел, так и озаглавленный: «Философия французского Просвещения». Возьмите любой такой курс, и вы убедитесь, что эта глава самым невыгодным образом отличается от всех остальных. Читать её очень трудно и очень скучно – эта какая-то мешанина из поверхностных суждений, частных мнений, иногда совершенно фантастических, пошлых сентенций, внутренних противоречий, апломба и невежества. Вольтер, который был просто журналистом и ничем более того, взялся разъяснять французскому народу смысл интеллектуального наследия одного из глубочайших мыслителей всех времён – Ньютона. Естественно, он взял из этого наследия только то, что сам смог понять, а смог понять потому, что упростил и окарикатурил. Монтескьё важно рассуждал о своём великом открытии: психика человека определяется климатическими и географическими факторами той местности, в которой он живёт. Дидро разглагольствовал об универсальной морали, вложенной в душу человека самой природой, не разъясняя при этом, что такое «природа». На этот вопрос ответил Гольбах, и только послушайте его «разъяснение»:

«Природа есть великое целое, получающееся от соединения различных веществ, из различных сочетаний и различных движений, наблюдаемых нами во Вселенной»!

Такие же пустые и бесплодные определения просветители относили к «природе человека». Тут у них не было единства: Кондильяк всё в человеке сводил к ощущениям. Руссо допускал существование души и загробного воздаяния, Дидро, Ламетри, Гельвеций, Гольбах и Д’Аламбер считали человека механизмом, от которого после смерти ничего не остаётся. Ламетри так и озаглавил свой главный труд: «Человек-машина». Просветители отнимали у человека духовную составляющую по той причине, что всё духовное исходит от Бога, а признание Бога несовместимо с обожествлением человека, но этим они сами себя загоняли в логический тупик, так как вместо обожествления человека у них получилось обожествление автомата – такой абсурд, какого не было ещё во всей истории. Но глухота к логике и слепота к фактам избавляли их от сомнений – они просто не замечали, что находятся в тупике. Расшифровывая механизмы природы человека, Гельвеций оставил только два из них: удовольствие и сострадание. В общем, «рыба ищет где глубже, а человек – где лучше», вот и вся философия. Проблемы прав индивидуума, названные впоследствии «правами человека», обсуждал Кондорсе, поощрявший частную собственность как двигатель прогресса. Никаких глубоких соображений на этот счёт им высказано не было, всё ограничивалось трюизмами.