Вера и рыцарь ее сердца

На еду и одежду в семье деньги не экономились. Подросшая Диан любила наряжаться, но ей трудно было выбрать платье или туфельки, потому что ее гардероб ломился от нарядов. Комната Диан была заполнена игрушками, домиками с мебелью, детскими кухоньками с крохотными кастрюльками и сковородками. Постепенно ухоженная гостиная Де Гроте стала напоминать торговый зал игрушечного магазина. Роскошно одетые куклы выстраивались не по росту, а по стоимости. Самая большая кукла напоминала младенца-переростка. Играть с куклами, стоявшими в гостиной, не разрешалось никому, потому что они служили интерьеру дома, где любят детей. Валентина мечтала прослыть хорошей мамой в кругу своих подруг и знакомых. Дорогие куклы в изысканных нарядах были наглядным доказательством ее материнского таланта, и гости уже с порога могли это оценить.

Муж и сын были рады вкусной еде и уюту в доме, они не привередничали в одежде и довольствовались тем, что имели. Валентина была бережливой женщины, когда ее кошельки переполнялись франками, она покупала золотые ювелирные украшения, которые, впрочем, ювелирные изделия она не носила, а складывала в неприметную шкатулку.

Приходу подружек Валентина, счастливая жена и мать, всегда была рада.

Как-то раз, ее навестили подруги без предварительной договоренности. Валентина весело засуетилась на кухне, включила новенький кофеварный аппарат и поставила посреди стола большой поднос с утренней выпечкой. Пока кофейный напиток булькал в аппарате, хозяйка дома захотела порадовать гостей своей новой покупкой.

– Подарок Альфонса, – с гордостью произнесла Валентина и выставила перед подружками руку, на запястье которой поблескивал изящный золотой браслет.

Восхищаясь красотой браслета, гостьи дружно зацокали языками. Дождавшись золотисто-коричневого кофе, женщины уселись вокруг стола, щедро накрытого хозяйкой. Валентина не догадывалась, что ее подруги приготовили для нее страшную новость, поэтому она одна беспечно пересказывала местные сплетни.

– Вы слышали, как невестки мадам Де Баккер ополчились против своей свекрови? А ее сыновья молчат и не защищают мать. Они перестали давать своей родной матери деньги, и теперь одинокой вдове приходится жить на пенсию своего мужа! Сведут бедняжку ее невестки.

Подруги Валентины сочувственно покивали головами и продолжали глотать горячий кофе. Изредка, то одна, то другая, тянулись за булочкой и украдкой бросали на гостеприимную мадам Де Гроте пытливый взгляд, но никто не решался первым открыть гостеприимной подруге тайну ее сына.

Валентина звезд с неба не хватала, в своем окружении она слыла глупенькой домашней хозяйкой, имевшей дурную привычку хвалиться собой, уютом своего дома, покладистостью мужа, послушанием сына и красотой своей дочерью, а те дешевые безделушки, которые она раздавала подругам, как бы в насмешку за их неустроенность в браке, выводили приближенных к ней дам из себя. Валентина искренне любила своих подруг, и даже представить себе не могла, сколько зависти в их сердцах рождала ее доброта.

– Ронни говорил, – щебетала она за столом, прикусывая печенье, – что он починил у тебя на кухне кран, Ингрид. Мой сынок был послушным мальчиком? – пыталась поддержать разговор Валентина. Услышав этот вопрос, Ингрид тут же покрылась красными пятнами.

Уже который год Ингрид пыталась разбудить в младшем Де Гроте нормальные мужские чувства к женщинам. Какие только предлоги не придумывала она, чтобы заманить Ронни в свою постель. Впрочем, об этом догадывалась и Валентина, отправляя сына к подруге со всевозможными поручениями, когда тот приезжал из рейса. Да, и Ронни давно разгадал обратную сторону этих поручений. Починив кран или отремонтировав стиральную машину, он старался как можно быстрее покинуть опасную территорию жаждущих секса стареющих дам.

За столом воцарилось непонятное Валентине молчание. Когда кофе было выпито, заговорила Ингрид, теперь лицо женщины побледнело от серьезности момента.

– Валентина, – обратилась Ингрид к хозяйке дома, – мы должны открыть тебе правду. Конечно, мы могли бы тебе ничего и не говорить, но, как твои верные подруги, мы просто обязаны тебя предупредить.

И опять молчание. Валентине становилось тревожно. Головы сидящих за столом женщин опустились, словно во всем Антверпене наступил похоронный час. Недоуменно всматривалась в лица своих подруг, хозяйка дома подслеповато прищурившись, она никак не могла понять, что ей следует ожидать.

– Мы тебе обещаем, Валентина, как подруге, что секрет твоего сына мы сохраним между нами. Ты только не отчаивайся и по-прежнему оставайся для Ронни любящей мамой.

– Ронни? – чуть слышно прошептала Валентина, она уже не на шутку испугалась.

– Да, Ронни! – продолжила оглашать приговор Ингрид. – Ведь он не мужчина, он… голубой!

Смысл ужасной новости еще не вполне дошел до сознания хозяйки, но ее губы уже задрожали, и им под стать задрожали мелкие кудряшки на ее голове. Подруги Валентины всполошились и принялись утешать хозяйку дома.