Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" [СИ]

— Ты веришь в дьявола? — спросил скрипучий демонический голос. Джарек вскочил на ноги, его пробрал неприятный озноб.

— А он, поверь, есть! — ответил тот же скрипящий голос. Перед ним стояла группа солдат, вперед вышел сержант в пустынной боевой униформе. Он снял фуражку и немного покрутил пальцами свои короткие волосы, соорудив на голове какое-то подобие рогов.

— Бес, разведчик, — представился сержант с демоническим голосом.

— Козырь, «зеленый берет», — назвал свое прозвище и род войск Джарек.

— А его как? — спросил Бес, указывая на Кэно.

— Stranger, то есть Скиталец, — ответил Джарек.

— Нам нужно идти на северо-восток, — доложил Бес. — Там наша база. Носилки есть — донесем раненого.

На базе Скитальца, как Кэно прозвали в армии, доставили в госпиталь. Там врач, осмотрев его изрезанную осколками ногу, сделал прискорбное заключение:

— Колено раздроблено, перерезаны крупные артерии. Здесь вряд ли можно что-то сделать. Придется отнять.

Сразу по прибытию в госпиталь Кэно отказался от обезболивающих — эффекта они почти не давали, только корежили сознание. Он находился в здравом рассудке все время, он слышал каждое слово. Услышав выводы, сделанные врачом, он почувствовал, что его трясет от гнева. Скиталец тогда достал гранату и выдернул чеку.

— Слушай сюда, ты, доктор Ампутация! — сорванным голосом заговорил он. — Рука у меня не железная — долго держать не сможет. Так что везите меня в США и делайте операцию, иначе я разожму пальцы — и всем хреново будет! Усек?

Военным ничего не оставалось — они выполнили требования Кэно. Его вертолетом транспортировали в США, привезли в одну из самых лучших клиник, сразу стали готовить к операции. Его пальцы закоченели — он не выпускал из рук гранату до тех пор, пока его не положили на операционный стол.

Кэно перенес несколько операций. В один день в клинику, где он лежал, пришли генерал-лейтенант Эрик Дес Баррес, который эти пять лет отдавал ему приказы, и представитель американского Сената. Они награждали вернувшихся с войны бойцов. За все блестяще выполненные миссии, которых за время его службы была тьма, за неоднократное спасение своих товарищей, за исключительную отвагу в бою и серьезное ранение при исполнении последней миссии «капитану Тревору Гаррету» вручили Крест Выдающейся Службы и уже третий орден «Пурпурное сердце», а также присвоили звание майора спецназа. Солдаты, лежавшие с ним в одной палате, смотрели на Скитальца с восхищением и уважением, сенатор пожал ему руку, но на суровом лице Кэно не было ничего, кроме злости и презрения.

— Это — не плата за мою пролитую кровь, — отвечал он, — этим вы не вернете мне моих погибших в этом аду друзей! Вы гордитесь тем, что сделали, не думая, сколько ребят там погибло не за свою, а за чужую страну! Зачем вы ввязались в этот конфликт? Это не ваша война! И мой совет правительству США: после того, что вы сделали — идите в отставку!

Сенатор одернул руку и с возмущением взглянул на Эрика Дес Барреса.

— Что ж, капитан… прошу прощения, уже майор Гаррет оказался самым эмоциональным из нас, — объяснил генерал-лейтенант представителю власти. — Не обращайте внимания, это из-за сильной боли — он принципиально не принимает обезболивающих препаратов.

Инцидент загладили, сенатор ушел, но генерал-лейтенант Дес Баррес остался. Это был суровый крепкий мужчина лет пятидесяти, чье лицо расчерчивал узор старых шрамов, а левая рука всегда была в черной перчатке. В руках он держал трость с металлическим набалдашником в виде орла. Этой тростью часто попадало по спине и икрам всем новобранцам. Слово «салага» из уст этого вояки звучало особенно резко и даже саркастично. Иногда Кэно, не считая нужным усмирять свой вольнолюбивый бунтарский нрав, смел перечить ему и огрызаться, за что Дес Баррес мог и в челюсть засветить со всей силы, и с кулака под дых, и коленом в живот… Список можно продолжать. Его ненавидели, проклинали, но теперь Кэно называл его единственным своим авторитетом. Когда Скиталец дослужился до офицерского звания, командир резко сменил свое отношение, стал уважать солдата, разговаривал с ним на равных, как со старым другом. «Единственный, кто может мне приказывать — генерал-лейтенант Дес Баррес. Я выжил лишь благодаря тому, что он вбил мне в голову. Да, по началу измывался, но это он научил воевать. И выживать в самом кошмарном аду».

— Я не выдержал, — попытался извиниться Кэно перед своим бывшим командиром. — Я думаю, Вы поняли меня — Вы-то знаете, через что я там прошел, а этот прохвост из Сената — нет.

— У тебя железная воля, — ответил Эрик Дес Баррес, и его исчерченное шрамами и морщинами лицо озарил какой-то намек на улыбку. — Ты — очень сильный человек. Но теперь с тебя хватит. Ты более не военный — ты уходишь в отставку майором спецназа.

Кэно угрюмо опустил голову.

— И вот, — добавил Дес Баррес, — возьми это от меня на память, — генерал-лейтенант отдал ему свою трость, украшенную головой орла. — Тебе теперь нужнее. Живи спокойно. Если, конечно, после всего пережитого тебе удастся это.

* * *