Вера и упование

Сказано в Талмуде (о том, кто обручается с невестой): «Если сказал он ей: “ты посвящена мне при условии, что я — ученик (изучающий Тору)”, то не говорят о нем, что он (для того, чтобы было выполнено это условие) должен быть по своим достоинствам подобен Шимону бен Азай… а если сказал ей: “…при условии, что я — мудрец (Торы)”, — то не говорят, что он должен быть подобен мудрецам Явне (город, бывший в свое время местом средоточия лучших мудрецов Торы), или раби Акиве и его товарищам…» (Кидушин 49б). Мы видим из этого, что в памяти наших мудрецов запечатлелись рядом в славе и великолепии своем два имени: бен Азая и раби Акивы. (В комментарии Раши на это место в Талмуде сказано, что бен Азай и Шимон бен Зома были молодыми учениками и не получили еще смиху [смиха — «возложение рук», которого удостаивались от выдающихся мудрецов достойнейшие из их учеников, см. Бемидбар 28:23 и Раши там], но не было в их дни равных им в Торе, как сказано: когда умер бен Азай, не стало усердствующих в Торе (Сота 49а). Прим. перев). В трех местах в Талмуде мы видим, как величайшие мудрецы Торы провозглашают: «вот я, как бен Азай» (Эрувин 29а; Сота 45а; Кидушин 20а), и всякий раз ученики используют этот момент, когда их учитель пребывает в состоянии особого духовного подъема и просветления, чтобы задать ему вопросы из алахи. Учим мы из этого, что всюду, где говорится о величии бен Азая, не раскрывая, в чем оно, речь идет о его величии валахе. В первом из трех указанных мест в Талмуде Рава, сравнивая себя с Бен Азаем, заявляет о себе как о специалисте по законам эрува («смешения владений» — из постановлений мудрецов, обеспечивающих возможность переноса вещей между владениями в субботу), и его спросили о яблоках (сколько их нужно взять в качестве еды для трапезы, хранящейся в одном из владений в соответствии с этими законами); а во втором из указанных мест Абайе заявляет о себе как о специалисте по законам эгла аруфа («телица с переломленным затылком», см. Дварим гл. 21), и его спросили о случае, когда найдены двое убитых, лежащих один поверх другого. Наконец, в трактате Бхорот 58а в связи со спором в Мишне о дате Нового года для отделения десятины скота, когда бен Азай предлагает практическое решение вопроса, удовлетворяющее мнению обеих сторон в споре, Гемара спрашивает: почему же бен Азай не присоединяется ни к одной из этих сторон? Невозможно допустить, что он не был в состоянии постичь доводы каждой из спорящих сторон, чтобы установить алаху согласно одной из них, ведь он сам заявил о себе: «все мудрецы Израиля против меня подобны чесночной шелухе, кроме того лысого» (Раши доказывает, что бен Азай имел в виду раби Акиву; Тосафот оспаривают это мнение). Из самого вопроса Гемары следует, что бен Азай понимал под мудростью Торы знание алахи, и это обязывало его самого знать законы отделения десятины скота.

(Надо иметь в виду также, что в атмосфере любви и братства, царившей между мудрецами Торы, подобные высказывания не являлись, не дай Б-г, выражением гордости или намерения кого-либо обидеть. Так, Шира а-кадош в комментарии на трактат Швуот объясняет, что бен Азай сравнивает себя с чесноком, а не с каким-либо другим плодом, из-за своего качества харифут — «остроты»; кожуре, с которой он сравнивает остальных мудрецов, острота не свойственна, зато она защищает и сохраняет плод, и без нее он ничего не стоит. Рама (р. Менахем-Азария) из Пано пишет, что бен Азай намекает этим сравнением, что так же, как кожура защищает плод от вредителей, мудрецы защищают Тору от цдуким и других отступников; что же касается р. Акивы (Рама из Пано считает, как и Раши, что именно его имел в виду бен Азай), то он назван «лысым», ибо сила его Торы столь велика, что не нуждается в «кожуре» для своей защиты. Прим. перев)

Талмуд рассказывает о величии и мудрости раби Акивы. Когда наш учитель Моше поднялся на гору Синай получать Тору, он увидел, что Святой, будь Он благословен, добавляет коронки к буквам Торы. И в ответ на вопрос Моше, для чего нужны эти коронки, он ответил: «Есть у Меня один человек, который будет жить через много поколений, по имени Акива бен Йосеф, и он будет выводить из каждой детали, из каждой черточки множество алахот» (Менахот 29б). А в другом месте Талмуда наши мудрецы связали величие и мудрость раби Акивы с его обширными познаниями в области строгих и важных законов негаим (см. выше) и оалот(нечистоты в шатре). Когда раби Акива вмешался в дискуссию по агаде, ему сказали: ступай и толкуй законынегаим и оалот, и объясняет там Раши: в этих важных и строгих законах ты — большой специалист, но вагаде ты не столь велик (Сангедрин 67б). 22