Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

Томаса Саса справедливо чествуют за смелую борьбу против принудительной госпитализации невиновных во имя «терапии» и гуманности. Но сегодня я бы сосредоточился на менее известной, хоть и вытекающей из этого борьбе доктора Саса: против использования психоанализа как оружия для отвержения и дегуманизации людей, идей, групп, которые аналитику не понравились. Вместо того чтобы критиковать или бороться с идеями или поступками людей в обычных терминах, таких как правильное и неправильное, хорошее или дурное, аналитик объясняет их как разновидность невроза. Это идеи или поступки невротиков, «больных» людей492.

И это приводит нас наконец к проблеме религии. На Западе мы больше не живем в теократических государствах. Мы живем, как я доказывал на протяжении сорока лет, в терапевтических государствах. Мы пользуемся медицинскими, а не религиозными объяснениями поведения людей (когда это поведение мы считаем плохим, но не наоборот) и оправдываем повседневное психиатрическое лишение свободы невиновных людей на медицинских, а не религиозных основаниях. Если эти объяснения и оправдания ошибочны и недостоверны — а я утверждаю, что это так, — то они ошибочны и недостоверны вне зависимости от религиозной веры или неверия человека.

Заключение

Ротбард обладал множеством достоинств, но имел и недостатки. Одним из них был страх перед поездками (который он постепенно преодолел), другим — самообман, в рамках которого он убедил себя в том, что его страх был «фобией», представлявшей собой «психическое заболевание», а третьим — то, что он подверг себя «лечению» в руках Натаниэла Брэндена. Краткое описание этой печальной истории я представил в другой части этой книги493.

«Страх перед путешествиями» для Ротбарда, как представляется, был незначительным аспектом его проблем со здоровьем. У него был значительный лишний вес, возможно, он страдал от коронарной болезни сердца, и у него была «фобия» в отношении врачей. На протяжении последнего года или двух своей жизни Ротбард чувствовал себя все более слабым и нездоровым. Вместо того чтобы обратиться за медицинской помощью к респектабельному кардиологу в Нью-Йорке, Ротбард «консультировался у врача, которого он увидел на ток-шоу. Изюминкой этого врача было утверждение, что врачи назначают пациентам слишком много анализов и что большинство из этих процедур не нужны. Его взгляды хорошо соответствовали общей подозрительности Ротбарда в отношении врачей»494. Он обратился к другому врачу, который «посоветовал пойти в больницу Рузвельта, но Ротбард был неумолимо против»495. В письме Уильямсону Эверсу он писал: «Я полагаю, что врачи по большей части представляют собой не что иное, как группу высокооплачиваемых мясников и убийц…»496.

Высокооплачиваемых по сравнению с кем? С игроками в баскетбол? Футбольными тренерами? Рок-звездами? Получать высокую оплату — весьма странное обвинение со стороны заслуженного защитника упорной работы и капитализма. Ротбард во многом, подобно Хайеку, был наивен в вопросах медицины и заболеваний и избегал компетентной медицинской помощи. И это странное поведение для двух ведущих экономистов-либертарианцев нашего времени.

7 января 1995 г. Ротбард упал и умер, как сообщает его биограф Джастин Раймондо, от «сердечного приступа». Более вероятно, что он умер в результате инфаркта миокарда.

Одним из основных пороков психиатрии, психоанализа и всех так называемых профессий в области психического здоровья является, как отмечал сам Ротбард, то, что вместо критики или борьбы «с идеями или поступками людей в обычных терминах, например правильное и неправильное, хорошее или дурное, таковые истолковывает аналитик». К несчастью, этот грех не ограничивается психоаналитиками. Ему подвержены все люди, включая либертарианцев. Отнесение досаждающих идей и действий к психической болезни — не единственный способ избежать необходимости иметь с ними дело. Игнорировать и отказываться занимать позицию в их отношении — столь же эффективно.