Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

Либертарианцы заявляют о своем интересе к вопросам общественной политики, особенно такой, которая посягает на личную свободу. Однако они проявляют куда больше интереса к экономической политике, чем психиатрической. Либертарианские собрания и публикации регулярно рассматривают вопросы монетарной политики, налогообложения, регулирования и дерегулирования, зарубежной помощи, социального обеспечения, но редко, если это вообще происходит, обращаются к таким вопросам, как недобровольная психиатрическая госпитализация, недобровольное амбулаторное лечение, «психиатрическая диагностика» (обвинение в опасности для себя и окружающих), «защита по безумию» (освобождение от уголовной ответственности за серьезные преступления, такие как убийство) и другие подобные «защиты», опирающиеся на «психиатрическое экспертное свидетельство». Все эти политические действия влияют на повседневную жизнь граждан, однако результаты психиатрических действий более непосредственны и вредоносны: политические действия в экономике, подобно гражданским законам, лишают граждан денег или экономической свободы, а психиатрические — подобно уголовным — личной свободы. Вот почему я полагаю, что у всех американцев — и у либертарианцев в особенности — есть нравственный и интеллектуальный долг посмотреть в лицо конфликту между свободой и психиатрией и сформулировать свою позицию в отношении понятия «психическое заболевание», а также мер психиатрического принуждения и освобождения от ответственности, которые с его помощью оправдывают.

Как известно, мы живем в эпоху специализации. Мы ожидаем, что специалисты обладают особыми знаниями в своих областях, а по остальным вопросам полагаются на компетентность соответствующих экспертов. Однако я думаю, что от социальных ученых — т.е. исследователей дел человеческих, особенно если их интересы охватывают вопросы личной свободы и ответственности, — мы вправе ожидать большего: им следует также разобраться с немногими правдами и многими неправдами о медицинской специальности под названием «психиатрия». Почему психиатрия? Потому что психиатрические вмешательства — в частности, недобровольная госпитализация и изъятие индивида из системы уголовного правосудия в психиатрическую систему — наиболее повсеместно и некритично принятые методы, которыми современное государство лишает личность свободы и ответственности.

Я считаю психиатрию значительной угрозой свободе и достоинству человека. Вот почему я критикую некоторых либертарианцев не только за некритичное принятие психиатрических клише, оправдывающих психиатрический статус-кво, но и за то, что они избегают смотреть на конфликт между свободой и психиатрией.

Историки, специалисты по этике и другие исследователи общества внимательно изучили нейтралитет перед лицом зла, особенно после концентрационных лагерей и ГУЛАГа12. По этому вопросу уместно вспомнить точку зрения Данте Алигьери (1265‒1321): в Аду, песнь третья, Данте вводит читателя во «Врата ада» — место, где пребывают души «приспособленцев»[4]. Он пишет:

И я с главою, ужасом стесненной:
«Чей это крик? — едва спросить посмел. —
Какой толпы, страданьем побежденной?»
И вождь [Виргилий] в ответ: «То горестный удел
Тех жалких душ, что прожили, не зная
Ни славы, ни позора смертных дел.
И с ними ангелов дурная стая,
Что, не восстав, была и не верна
Всевышнему, средину соблюдая.
Их свергло небо, не терпя пятна;
И пропасть ада их не принимает,
Иначе возгордилась бы вина.
…
их память на земле невоскресима;
От них и суд, и милость отошли.
Они не стоят слов: взгляни — и мимо!»13

* * *

Чтобы избежать недопонимания или обвинения там, где такого намерения нет, скажу, что, используя множественное число «экономисты» и «психиатры», не добавляя при этом каждый раз «многие» или «некоторые», я имею в виду представителей этих дисциплин, чьи действия находятся в рамках основного направления. Я понимаю, что все без исключения экономисты и психиатры вовсе не придерживаются одних и тех же взглядов и не делают одно и то же. А когда я пишу «экономисты», ссылаясь на математических экономистов в противоположность приверженцам австрийской школы экономики, я полагаю, что контекст делает смысл высказывания очевидным14.

Остается обсудить использование термина «наука». Словарь Уэбстера определяет науку как «обладание знаниями в отличие от невежества или непонимания; отрасль или раздел систематизированного знания, представляющего собой или могущего представить собой особый предмет изучения».