Вербариум

Тогда старик бросился ничком на дно пироги и пролежал так не менее четверти часа. Я уж было подумал, не умер ли он с горя. Но тут он поднялся, снял с шеи шнурок, на котором висела раковина, и, нацепив его на лопасть весла, протянул доктору. Доктор бережно снял раковину, прицепил к веслу прорезиненный мешок, я опустил в него обе бутылки, и вскоре они заняли почётное место на дне пироги. Получив желаемое, старик начал улепётывать, как будто боясь передумать.

4

День клонился к вечеру, а доктор всё не выходил из каюты. Я уж начал беспокоиться, не хватил ли его удар от радости. Мы стояли у северной границы Габона, недалеко от берега. Слышно было, как пронзительно кричат в мангровых зарослях мандрилы. Либревиль остался далеко за кормой, прямо по курсу лежала Экваториальная Гвинея.

Доктор поднялся на палубу, когда солнце садилось за океан. Я и не слышал, как он подошёл. Он жадно глотнул солёного воздуха и так и впился глазами в нависшие над джунглями Хрустальные горы. Они уже погрузились в синюю тень, но вершины их по-прежнему были словно отлиты из чистого золота.

– Странное время суток – ранние сумерки, – произнёс доктор. – Аборигены говорят, в это время на землю спускается бог. Один из их чёрных смешных божков. Но в такую минуту им веришь. Пойдёмте, Иван, я хочу кое-что показать вам.

Мы спустились в капитанскую каюту. Я сразу увидел раковины – они лежали на столе, в круге яркого света.

– Дорогой мой Иван, – начал он не без торжественности, – почти месяц охотились мы за этими раковинами. И вот они в наших руках. Одну вы отыскали на дне шельфа в южной части залива, другую мы раздобыли сегодня благодаря вашей находчивости и той жертве, которую вы принесли.

– Если вы имеете в виду виски, то жертва была действительно велика. Но, не забывайте, она вознаградилась двумя сотенными, которые я добавил к той, первой.

– Наверняка, – продолжал доктор, не обращая внимания на мою болтовню, – вы спрашивали себя, для чего старому чудаку какие-то невзрачные раковины…

– Они вовсе не невзрачные, – возразил я из вежливости. – И узорчик на них очень даже ничего.

– И вот теперь, Иван, – торжественно завершил доктор, – вы приобщитесь к тайне, которая составила смысл моего существования с тех пор, как в руки мне попал обломок этой раковины.

– Вот этот? Что же в нём такого особенного, сэр?

– Я тоже не видел в нём ничего особенного, пока однажды не пригляделся получше. Мне показалось странным, что узор на обломке напоминает еврейские буквы. Вы же знаете, я занимаюсь библейскими языками. Так вот, эти раковины содержат надпись на языке Торы!

– Да ну, – не поверил я. – Уж не хотите ли вы сказать, что прочитали её?

– Именно так!

Он протянул мне раковину. Это был конус с продольными складками и многочисленными поперечными рябинками. Желтовато-белый, цвета сгущённого молока, покрытый чёрным узором с красными вкраплениями.

– Так вы говорите, надпись на еврейском?

– На древнееврейском, на языке Торы. Мой папаша был раввин, и каждый день он заставлял меня читать Тору. Ох, и тяжёлая у него была рука!

Я снова поглядел на раковину. Узор на ней располагался как бы в три ряда:

– Ничего не понимаю, – признался я. – Это можно прочитать?

– Даже вы сможете это сделать.

– Шутите, док?

– Ничуть. Начните с какой-нибудь буквы. Да вот хотя бы с этой. – Он ткнул в закорючку в правом верхнем углу узора. – Этот значок, похожий на съёженную свастику, – главная буква еврейского алфавита, «алеф». Попробуйте прочитать – с моей помощью, конечно, – какое-нибудь слово. Только учтите, что по-еврейски читать следует справа налево.

– Почему?

– Такое правило. Ну, давайте начнём со второй строки, как я сказал, справа. Что вы видите?

– Кофейник.

– Хм. Ну, пусть будет кофейник. Это буква «мем», а чёрточка под нею – знак «патах» – передаёт звук «а». Дальше?

– Загогулина, вроде ручки от кастрюли. – Игра начала захватывать меня.

– Это буква «ламед». Двоеточие внизу – знак «шева» – передаёт звук «е». Дальше!

– Дальше этот ваш «алеф», а в конце опять ручка, дверная.

– Это буква «мем», тоже со знаком «шева» слева. В итоге у нас получается слово… Ну, прочитайте по буквам.

– «М-а-л-е-д». «Малед». И что это означает?

– По-еврейски это означает «ангел».

– Да ну? А другие закорючки тоже что-нибудь значат?

Доктор утвердительно кивнул.

– Что же?

– Вы не поверите.

– Да уж постараюсь.

– Говорю вам, вы не поверите. Я сам не поверил вначале. До сих пор как во сне хожу.

И доктор с торжественностью, которая так не вязалась с его мальчишескими шортами и легкомысленно-яркой гавайской рубашкой навыпуск, прочитал:

– «Аз есмь Ангел, замурованный в толще скал».

5

– Миллионы лет гены этих моллюсков хранили в себе послание неведомого существа – Ангела. Для чего? Чтобы мы прочли его.

– И что вы намерены предпринять, сэр?

– Найти его, разумеется.

– Но как?! Не можете же вы обшарить все горы.

– Это и не требуется. Я знаю точные координаты. Они зашифрованы в надписи. Вот почему мне нужна была вторая раковина.

– Не понимаю.