Вербариум

Дед живёт с матерью и её сестрой в деревянном двухэтажном доме. Они правильные тётки – понимают, что у мужика свои потребности. Поэтому они сделали Деду отдельный вход в его комнату с лестницы. Сами они к нему заходят очень редко – им страшно. От одного плаката с Мэрлином Мэнсоном непривычного человека может вывернуть наизнанку, а ведь в комнате ещё ужасы имеются. Дед настолько силён, что однажды вкатил по лестнице и установил в своей комнате байк. Так там этот байк простоял всю зиму – гаража-то у Деда нет и не предвидится, а держать такую дорогую вещь в дровяном сарае – лучше сразу оставить на ночь посреди улицы. Более того – он почти в одиночку, Муха только дверь держал, спустил этот байк весной вниз. Так что его мать и тётка не хотят портить себе нервную систему сюрпризами, которые водятся в логове у Деда.

Он и сам – сюрприз. Из рыжей шубы, которую мы нашли в одном чулане, он сделал себе такую безрукавку, что хоть в кино показывай, в фильме из средневековой жизни. Волосы у него – по пояс. Обычно он их заплетает в косу. Если коса мешает – укладывает её узлом на затылке, как его собственная бабушка. Когда сзади – узел, а спереди – борода, это впечатляет. В ближайший маркет Дед ходит в меховой безрукавке и босиком. В трамвае ездит – тоже босиком. Однажды он сказал контролёру: «Разве я похож на человека, который способен купить билет?» И контролёр отвязался. А лет ему сорок.

Иногда его принимают за латтонца, и ему это не нравится.

Муха – потому и Муха, что маленький, шустрый и жужжит. И упрямый, как муха, которой непременно нужно шлёпнуться в твой стакан с пивом. Дед говорит, что это у него комплекс Наполеона. А я весь какой-то средний, не считая рожи. Где-нибудь в Татарстане и она была бы средней. Но тут у нас Латтония.

Мухе семнадцать лет. Ходить в школу он перестал примерно в четырнадцать, задав родителям вопрос, на который у них не было ответа:

– А смысл?

Муха – прирождённый программер и не менее прирождённый раздолбай. Он может прекрасно зарабатывать – его с руками возьмут в любом банке и на любом серьёзном ресурсе, потому что у него уже есть репутация. Но он пока что – геймер. И Дед – геймер, в игре они и познакомились, игра их, в сущности, и кормит. Они накачивают «персов» и продают их чудакам, которым лень самим нянькаться с «персом», добывать ему оружие, способности и всякие артефакты. За «перса» можно взять сорок крон, если не надуют, но у них уже своя клиентура, да и Дед сам кого хошь надует. Можно ещё сопровождать чужого «перса» и помогать ему накачиваться, за это тоже платят, Муха как-то за ночь огрёб сто баксов – очень всё хорошо получилось. Кроме того, они за деньги, время от времени тестят онлайн-игры, но берут их тестерами редко. Дед ещё участвует в турнирах, но взять большой приз ему пока не удавалось.

Я тоже после школы зарабатываю на жизнь во Всемирной Паутине. Это – единственное место, где мы трое можем прокормить себя, а если понадобится – и близких. Паутина – единственное место, где всё равно, на каком языке мы разговариваем. А для нас это уже принципиально.

За Муху обидно – ему бы учиться и учиться. Но здесь он учиться не может, а уехать некуда. То есть пока – некуда. Андрей, мой одноклассник, побывал в Ирландии, вернулся, помаялся и опять собрался в Ирландию, но, оказалось, не судьба. На похороны мы скидывались, потому что батя у него безработный, а старшая сестра после развода совсем на мели.

Вот так и живём…

Сумку с тряпьём мы вывалили на пол в сарае. Муха светил фонариком, Дед перебирал платья в цветочек и в горошек.

– Чтоб я сдох, это же винтаж, – сказал Муха. – Я был на винтажном сайте – миллионеры сейчас за это большие деньги платят. И коллекционируют, и носят.

– У бабки полон шкаф этого винтажа… – Дед задумался. – А в самом деле, дураком надо быть, чтобы шариться по чердакам и забыть про родную бабку. Вот что – свожу её на рынок, пусть наберёт себе турецких халатов, а её тряпки реставрируем – и на аукцион.

– А это что? – спросил я.

На дне сумки лежала маленькая плоская сумочка, расшитая бисером.

– А это, Гость, то, ради чего стоило лезть на чердак! Это можно самому Васильеву в коллекцию продать! – обрадовался Дед.

– Погоди продавать. Сперва – что там внутри, – напомнил Муха.

В сумочке мы нашли два золотых кольца и цепочку, так что вылазка полностью оправдалась. Дед предложил оставить книги в сарае и отметить находку у него наверху стакашком хорошего вискаря «Джек Дэниэлс».

Неизвестно, что было бы, если бы мы его послушались. Но на меня напал азарт – мне обязательно нужно было сразу покопаться в книгах при нормальном освещении. Мы потащили сумку по лестнице, зацепили какой-то гвоздь, сдуру дёрнули, из сумки выдрался клок, причём тот самый, к которому крепилась ручка. Ткань затрещала, Дед схватил сумку в охапку, ввалился с ней в комнату, и там уже всё рухнуло на пол – книги, бутылки, плоская коробка.