Вербариум

– А просто оставить, потому что контакт прерван, не можешь?

– Нет, – мрачно сказал я.

– Почему?

…И тут я сломался и заревел. Вот этот пучок колючек – и весёлый доверчивый чиж годичной давности. Его чуть не сломали! А я, дурак, жил и насвистывал!

– По кочану! – заорал я. – Он же ж, блин, живой! Я его в платок учил сморкаться, и говорить учил, и почему вода из крана вниз бежит, рассказывал. И типа всё, забудь? Пусть там его наизнанку вывёртывают? Он же мне не чужой!

– А какой? – живо спросила Митина.

– Ну, – я запнулся, – ну… как братишка.

– Не плачь, – тихо сказал Виктас, – я больше не буду.

– Господин и госпожа Райдетс, – мягко сказал Андрей, – Виктасу остро необходимо общество сверстников. Социальное отставание, проще говоря, наивность, преодолевается только в общении. Аутизма нет. Есть нормальная подростковая ершистость. Она пройдёт. А Сергея… Ну, считайте непутёвым родственником. Дети часто любят таких. Вас Сергей всё равно не заменит.

Виктас демонстративно записал мой телефон прямо на ладони. Мы постояли рядом молча, не притронувшись ни телесно, ни умственно – два, блин, ветерана в бинтах – и разошлись.

Андрей поцеловал руку Митиной, поклонился матери Виктаса и продолжавшей молчать Пульяпе, взял меня за локоть и вытащил из студии.

Мы шли по длинному гулкому коридору навстречу окну в темноту – неужели уже ночь? Меня кто-то взял за вторую руку.

– Дина очнулась, – произнёс Анитин голос, – ваша сестра звонила, врачи говорят, последствий не будет.

– Слава тебе, господи, – прошептал Андрей.

Через два дня я получил сообщение в скайп.

Чёрный Властелин: Привет, Большой Брат 8))))))

Сергей: О, Витко, да ты тоже читал Оруэлла?

Чёрный Властелин: Ага))) Занудно. А скажи, как с девчонками разговаривать? Они всё время хихикают.

Сергей: Хихикают – это хороший признак…

Ярослав Кудлач Влияние Рассказ

…Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, и вода по асфальту рекой… Когда я был совсем маленький, то приставал к маме с вопросом: «Кто такие неуклюжи?» Мама не понимала и сердилась, говорила, чтобы я не болтал глупостей. А мне так ясно представлялись некие корявые существа вроде тощих, сутулых обезьян с крокодильими мордами, которые глупо бегают взад и вперёд, неуклюже загребая длинными, кривыми руками и мешая пешеходам мирно гулять по улице… Даже не смешно, право…

Или, скажем, трамвай номер шестнадцать. Ведь ещё совсем недавно он ходил от центра до консерватории. Самый настоящий зелёный трамвай, с твёрдыми маленькими сиденьями, помятыми боками, пускающий искры широкой дугой токоснимателя. Ныне уже никто о нём и не вспоминает, даже старожилы, хотя рельсы до сих пор виднеются в асфальте. Только они теперь никуда не ведут. Обрываются на середине улицы.

А тогда, ранним утром одиннадцатого сентября две тысячи первого года, разносчик газет Ботфельдского района города Ганновера Жора Киршман…

…грубиян, романтик и редкостный разгильдяй…

…Так вот, этот самый Жора Киршман возвращался домой после рабочего дня, то есть ночи, весело крутя педали синего велосипеда.

тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым-пум-пум

тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым-пум-пум

тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым-пум-пум

БЛЯ!!!

Впрочем, нет. Это слово вылетело у него несколько минут спустя. Пока что он, поглядывая в сторону восходящего солнца, пихал газеты в почтовые ящики, громко и нахально лязгая крышками, прикрывающими узкие щели от атмосферных осадков.