Вербариум

– Он идиот, – внезапно сказал Виктас, глядя почему-то на Андрея, – он конченый идиот, я на него даже не злюсь. А она – она ему во всём подчиняется! Она меня слушает, вроде всё понимает, а потом делает, как он скажет. Пожалуйста, заберите меня у них. Или сделайте обратно, чтобы я их не замечал.

– Ты сможешь сам себя забрать у них, когда станешь совершеннолетним, – ответил Андрей.

– Точно? А когда?

– Я не знаю, как в вашем законодательстве, или в восемнадцать лет, или в двадцать один. Ты сможешь сам потребовать медицинское освидетельствование. И тебя, как я понимаю, признают вполне дееспособным. Другой вопрос, – Андрей запнулся, – в том, что тебе действительно нужен опыт, чтобы жить самому. Нужно уметь зарабатывать деньги. Знакомиться. Ездить по городу. Одеваться так, чтобы одежда показывала, что ты за человек. В норме это всё человек получает от родителей. Для этого они и нужны.

Виктас фыркнул.

– Простите, а как я могу его чему-то учить, если на всё я слышу – «Сергей сказал иначе»? – мрачно спросил отец. – Пока Виктас был маленьким, он был неконтактным. Теперь он… чужой. Ваш телепат забрался к моему сыну в голову… и не вылез оттуда за год. Я же не могу его оттуда ложкой выковырять.

– Не можешь, – протянул Виктас и оскалился, – разве что вместе с мозгами. А что, я стану опять тихий и послушный. Нет, я не против, выковыривай! – почти закричал он. – Я же и прошу – верните меня обратно в аутисты, мне с вами тошно!

– Быть человеком очень часто больно, – тихо сказала Митина, – это не только у тебя так. Мы все вынуждены с этим мириться.

– Мы действительно об этом не подумали, – вдруг сказал Андрей, – при работе с аутистом телепат – первое человеческое существо, с которым ребёнок знакомится. И телепат, обучая ребёнка речи, невольно передаёт именно те смыслы, которыми обладает сам. Сергей – очень независимый и ироничный человек, авторитетов для него нет. Если бы вы, – он кивнул в сторону Райдетсов, – могли воспитывать своего мальчика сами, вы бы растили его почтительным и внимательным к статусам… Я так думаю.

– Разумеется, – сухо ответил отец.

– Но вы вынуждены были, по чисто техническим причинам, отдать воспитание, вочеловечивание мальчика Сергею. Сергей мог научить его быть человеком только одним способом – показать, как он сам это делает. У него нет других смыслов в голове, кроме своих.

– Почему же теперь он не берёт наши смыслы? – жалобно спросила мать.

– Он подросток, у него время – идти наружу. Будь Виктасу лет пять или хотя бы десять, вы могли бы успеть. Организм ведь не знает, что разум был взаперти и не мог набрать семейных норм. Ему пора в люди. Вы можете его только поддержать, но уже не учить.

– И что, Виктас так и останется сыном… телепата?

– О, – остановился Андрей, – сыном вряд ли. Виктас бунтует против вас, значит, он ваш сын. Подростки не бунтуют против чужих.

– Он мне никто, – прошипел мальчик.

– А ты, конечно, резал вены, чтобы сделать гадость совершенно чужим и безразличным тебе людям, – осадил его Андрей.

Виктас открыл рот и так и остался.

– Так кто же для тебя Сергей? – протянула Митина.

– Предатель, – отрезал Виктас.

– Но что я мог? – взвыл я. – Другие ребята мне звонят, разговаривают о том о сём. Я телепат, но не Господь Бог, чтобы догадаться, что я тебе нужен!

– А если бы ты знал? – поинтересовалась Митина.

– Я… (чёрт, сказал я себе и посмотрел в сторону балкона)… я общался бы с ним тайно от родителей. Если бы я знал, что его держат взаперти, я бы бучу поднял! Я бы, в крайнем случае, научил его Интернету.

– Ты не бываешь в Интернете? – быстро спросила Митина мальчика.

– Врачи же запретили, – сказала мать.

– Аутисты залипают в Интернет, там общаться проще, – пояснил я, – поэтому моим ребятам его не показывают, пока совсем не выровняются. Но лучше Интернет, чем обои.

– А… – потянула Митина, – а на каких условиях ты бы мог послушаться запрета родителей общаться с мальчиком?

– Ни на каких, – буркнул я, – нельзя запрещать спасение утопающих.

Виктас стрельнул в меня глазами, снова оскалился и опустил голову.

Отец пожал плечами.

– И что же? Этим слушанием мы добились того, что они снова начнут… тайно общаться? Это противозаконно!

– Будем сидеть в тюрьме и общаться, – буркнул Виктас.

– Хотя… – Я задумчиво почесал макушку, дёрнулся и уставился на окровавленные пальцы. Блин, повязка сбилась. – Хотя выход есть. Например, в Питере живёт Геля. Доминатор не сильно хуже меня и человек хороший. Хотя, строго говоря, Виктасу доминатор уже ни к чему, хватит и коммуникатора. Как раз в Финляндии сейчас Виктор Сергеевич работает. Он такой, ехидный и спокойный дядька. Хочешь, Витко, я вас познакомлю?

– А почему у тебя кровь на голове? – вдруг спросил Виктас.

– Зовите его по имени! – одновременно рявкнул Райдетс.

– Извините, – сказал я, – это… внутренняя шутка.

– Сергей сегодня участвовал в операции по освобождению заложников, – сказал Андрей, – был легко ранен. Это уже не опасно. То есть, – он повернулся ко мне, – ты готов передать Виктаса человеку, с которым тот сможет продолжать учиться общаться?

– Ну, если у них будет нормальный контакт.