Вердикт

Свенсон быстро изложил легенду о том, что Клер рассматривается в качестве кандидата в присяжные на крупном судебном процессе и что ему поручили разузнать о прошлом некоторых кандидатов. На сей раз была предложена версия дела о загрязнении почвы в Хьюстоне. Речь шла о миллиардах, поэтому присяжных отбирали столь тщательно.

Свенсон и Фитч пошли на риск, исходя из двух обстоятельств. Первое – то, что Беверли с трудом припомнила Керра во время вчерашнего телефонного разговора. Второе – ее утверждение, что она не встречалась с Клер уже четыре года. Разумеется, они рассчитывали, что то и другое – правда.

– Мы платим за информацию, – заметил Свенсон.

– Сколько?

– Тысячу долларов наличными за то, что вы расскажете мне все, что знаете о Клер Климент. – Свенсон быстро достал из кармана пиджака конверт и положил его на стол.

– Но это точно, что у Клер нет неприятностей? – спросила Беверли, уставившись на золотую мину, лежавшую перед ней.

– Абсолютно. Возьмите деньги. Если вы не виделись с ней уже года четыре, а то и пять, чего вам беспокоиться?

Правильное замечание, отметила про себя Беверли. Она сгребла конверт и сунула его в сумочку.

– Рассказывать-то особенно нечего.

– Как долго вы работали вместе?

– Полгода.

– А сколько вы были с ней вообще знакомы?

– Полгода. Я уже работала официанткой в «Маллигане», когда она туда поступила. Мы подружились. А потом я уехала на восток. Когда я жила в Нью-Джерси, я звонила ей пару раз, а потом мы как-то друг о друге забыли.

– Вы знали Джеффа Керра?

– Нет. В то время она с ним не встречалась. Она рассказывала мне о нем потом, когда я уехала из города.

– А другие друзья – мужчины или женщины – у нее были?

– Да, конечно. Только не спрашивайте имен. Я уехала из Лоренса пять или шесть лет тому назад, я и правда точно не помню, когда именно.

– И вы не можете назвать хотя бы нескольких ее друзей?

Беверли пила свой эспрессо, пытаясь припомнить. Это продолжалось несколько минут. А потом она выдала имена трех людей, работавших с Клер. Одного из них уже проверили – безрезультатно. С другим как раз сейчас пытались войти в контакт. Третьего так и не нашли.

– А где Клер училась?

– Где-то на Среднем Западе.

– Вы не помните названия учебного заведения?

– Да нет. Клер никогда не распространялась о своем прошлом. Было такое впечатление, что с ней что-то такое случилось раньше, о чем она не хотела говорить. Я ничего так и не узнала. Думала, может, у нее был неудачный роман или даже замужество, а может, плохая семья, тяжелые детские воспоминания. Но узнать я так ничего и не узнала.

– А с кем-нибудь другим она могла говорить об этом?

– Во всяком случае, мне это неизвестно.

– Вы знаете, где она выросла?

– Она говорила, что без конца переезжала с места на место. Да вообще-то я и не задавала ей много вопросов.

– Но может быть, вы знаете, не происходила ли она откуда-то из окрестностей Канзас-Сити?

– Не знаю.

– А вы уверены, что Клер Климент – ее настоящее имя?

Беверли откинулась на спинку стула и нахмурилась:

– Вы думаете, что на самом деле ее звали по-другому?

– У нас есть основания полагать, что до приезда в Лоренс она носила другое имя. Вы ничего не можете в этой связи припомнить?

– Ничего себе! Я считала, что ее зовут Клер. А зачем ей было менять имя?

– Хотели бы мы это знать. – Свенсон достал из кармана маленький блокнотик и стал просматривать свой список. Допрос Беверли – еще одна оборванная ниточка.

– Вы бывали когда-нибудь у нее в квартире?

– Один или два раза. Мы сами готовили себе ужин и смотрели телевизор. Она не очень любила вечеринки, но пару раз приглашала меня с друзьями.

– В ее квартире вы не заметили ничего необычного?

– Это была очень красивая, современная кооперативная квартира, хорошо обставленная. Совершенно очевидно, что у нее водились деньжата побольше тех, что она зарабатывала в «Маллигане» – там нам платили три монеты в час плюс чаевые.

– Значит, у нее были деньги?

– Да. Гораздо больше, чем у нас. Но, опять же, она была очень скрытная. Клер, знаете, из тех случайных подруг, с которыми просто приятно провести время и которым не задают слишком много вопросов.

Свенсон настойчиво расспрашивал о чем только можно, но ничего не добился. Он поблагодарил ее за помощь, она его – за наличные, и когда он собрался уходить, предложила сделать несколько звонков – явно отрабатывала полученные деньги. Свенсон обрадовался, но предупредил ее, что это небезопасно.

– Да что вы! Я же актриса, для меня это – семечки.

Он оставил ей свою визитку с номером телефона в отеле Билокси, написанным на обороте.

Хоппи считал, что мистер Кристано несколько излишне суров, но, в конце концов, это можно понять: по словам таинственных людей в Вашингтоне, на которых ссылался мистер Кристано, ситуация ухудшается. В министерстве обсуждается вопрос о том, чтобы прекратить сотрудничество с Хоппи и послать его дело, как и положено, в Большое федеральное жюри.

Если Хоппи не в состоянии уговорить собственную жену, как он, черт возьми, может повлиять на остальных присяжных?