Вересковая принцесса

– Он меня не знает, – сказала она звучным голосом. – Мне придётся ему напомнить о том времени, когда мы играли в ганноверском саду, где старшая сестричка изображала коняшку и получала от Виллибальда шенкеля – ты ещё помнишь?

Мой отец отшатнулся, как будто из бархатного пальто прекрасной дамы вылезли когти какого-то чудовища. Ледяным взглядом он смерил её с головы до ног – я никогда не думала, что этот вечно неуверенный, суетливый человек может выразить такую жёсткость и холодность.

– Я не могу поверить, что Кристина Вольф, которая и в самом деле жила когда-то в доме моего отца, господина фон Зассена, действительно ступила на мой порог, – сказал он строго.

– Виллибальд…

– Я очень прошу, – перебил он её и поднял руку, – у нас нет ничего общего!.. Была бы это та заблудшая, которая из-за непреодолимой склонности к искусству покинула материнский дом, я бы тотчас же принял её – но с воровкой я дела иметь не собираюсь.

– О Боже! – она сложила руки на груди и с мукой обратила лицо к небу – я не понимала, как он может противиться этому облику мадонны, хотя слово «воровка» ударило меня как электрический разряд. – Виллибальд, это бессердечно! Не суди так строго тот единственный грех молодости! – умоляла она. – Разве я могла вступить без денег на так горячо желаемую мною жизненную стезю? Мать не дала мне ни пфеннига, ты же знаешь, а я ведь требовала у неё такую маленькую, такую незначительную сумму…

– Всего двенадцать тысяч талеров, которые ты утащила из накрепко запертого секретера…

– Разве у меня не было прав на это, Виллибальд? Скажи сам.

– И на бриллианты нашей тогдашней гостьи, баронессы Ханке, которые в ту же ночь бесследно исчезли и которые моя мать должна была возместить с большими жертвами, чтобы уберечь наш дом от позора огласки?

– Ложь, ложь! – вскричала она.

– Уйди, Лорхен – это не для тебя, – сказал мне отец и повёл меня к двери.

– Нет, не уходи, моё милое дитя! Будь милосердна и помоги мне убедить его, что я невиновна!.. Да, ты – Леонора!.. О эти чудные, восхитительные глаза! – Она притянула меня к себе и поцеловала в веки – мягкий бархат её пальто коснулся моей кожи, а фиалковый аромат её духов был просто одурманивающим.

Твёрдой рукой отец вырвал меня из её объятий.

– Нечего оболванивать моё невинное дитя! – резко вскричал он и вывел меня из комнаты.

Я сошла по лестнице и, оглушённая, опустилась на нижнюю ступеньку… Значит, это была моя тётя Кристина, «позор семьи», как назвала её Илзе, и «звезда», как она сама себя называла!.. Она была звездой, эта пленительно прекрасная дама!.. Всё, что я до сих пор видела привлекательного в женщинах, поблекло перед её красками и её молодостью!.. Как густо лежали чёрные локоны на белом горностае! Как сиял этот прекрасный лоб, с которого голубыми змейками сбегали к вискам кровяные жилки! Ах, и её изумительный голос, он вернулся, лечение помогло!.. Тонкие руки, которые так мягко и нежно обняли меня и прижали к груди – разве они могли украсть?... Нет, нет, негодование моей тёти полностью опровергало это обвинение – ведь я видела, как в её глазах блестят слёзы!

С колотящимся сердцем я вслушивалась в разговор в библиотеке и не могла разобрать ни слова – но он длился недолго. Дверь открылась, и я услышала, как тётя сказала «Пусть Бог простит тебя!», затем по лестнице зацокали башмачки… Её шаги становились всё медленнее – и внезапно она закрыла рукой глаза и прислонилась к стене. Я взбежала по ступеням и взяла её за руку.

– Тётя Кристина, – воскликнула я с глубоким волнением.

Она медленно опустила руку и поглядела на меня с трагической улыбкой.

– Мой маленький ангел, отрада очей моих, ты ведь не веришь, что я преступница? – сказала она, ласково погладив меня по подбородку. – Злые, злые люди, они травят меня своей клеветой!.. Что мне пришлось вынести! И в каком ужасном положении я сейчас нахожусь, когда твой строгий отец неумолимо отверг меня! Дитя, у меня нет ни крыши над головой, ни угла, где бы я могла преклонить голову… На последние гроши я добралась до К. – мне хотелось увидеть тебя, моя маленькая Леонора! Ради бога, приюти меня всего лишь на несколько дней – а потом я справлюсь сама!

Я оказалась в мучительном положении… Я бы тотчас же постелила для неё мою собственную постель, а сама бы спала на соломе – так сильно оплели меня чары этой женщины; но я не могла оставить её в этом доме против воли моего отца. Я подумала о фройляйн Флиднер – она была такая добрая и всегда была готова помочь, может быть, она сможет что-нибудь посоветовать… Ах, все мои добрые намерения, согласно которым я сначала должна была подумать, а потом действовать – где они были?.. Не сказав ни слова, я повела мою тётю вниз по лестнице и далее по газону – она шла за мной послушно, как ребёнок. Мы как раз собирались углубиться в кустарник, как нам навстречу попались брат с сестрой – Шарлотта в белоснежном атласном капоре и фиолетовом бархатном пальто на меху, накинутом на плечи, – они, несомненно, вышли на прогулку.