Вересковая принцесса

– В утреннем туалете, Шарлотта? – спросил он, и большие, синие, огненные глаза холодно посмотрели в лицо молодой девушке. Живой румянец на её щеках стал ещё ярче и разлился до самых волос.

– Ах, дядя, ты же один, – сказала она примирительным тоном, обводя взглядом комнату. – Не будь на сей раз таким строгим по поводу домашних правил – я должна поприсутствовать, поскольку тебе предстоит интересное знакомство!

Я уже давно спряталась за Илзе.

– Это не тот господин, что давал мне талеры, – со страхом прошептала я. Острое ухо Шарлотты уловило мои слова.

– Дядя, – сказала она, озорно улыбаясь, – четыре недели тому назад на Луненбургской пустоши тебя увидела одна юная дама, и теперь она пришла к «старому-престарому господину Клаудиусу»…

– Ах, в конце концов совершенно безразлично, этого ли господина видела девочка, – решительно вступила в разговор Илзе. – Я бы хотела поговорить с господином Клаудиусом – это ведь вы?

Он наклонил голову, пряча улыбку. А Илзе вновь принялась рассказывать. Она, видно, выучила свой рассказ наизусть, как пастор проповедь, поскольку речь её протекала гладко, без остановок, и точно в той же последовательности, что и в беседе с фройляйн Флиднер.

Я в это время спряталась за дам и внимательно разглядывала нашего хозяина. У него была стройная, изящная фигура пожилого господина в коричневой шляпе и его же голос; но вот голова никак не могла быть головой того старика. На гладкий юношеский лоб свисала прядь густых пепельных волос, которые, правда, в косых лучах солнца немного отливали серебром. Под матово блестевшими кудрями красиво выделялись изогнутые тёмные брови. Они придавали бледному, благородному лицу впечатление силы… Я видела, как между этими бровями постепенно залегает маленькая складка – очевидно, ему не нравился Илзин рассказ и у него не было ни малейшего желания заниматься нами… Периодически он посматривал на лежащие перед ним фолианты, и было видно, что для него наше появление – фатальная помеха и что он прилагает колоссальные усилия, чтобы проявить к нам внимание.

– Я могу вам лишь посоветовать, – холодно сказал он, когда Илзе перевела дыхание, – как можно скорее определить юную даму в какой-нибудь институт.

– Нет, дядя! – перебила его Шарлотта. – Это было бы ужасно – робкое юное существо, которое до сих пор наслаждалось ничем не ограниченной свободой, втиснуть в эти шаблоны, задавить этой машиной! Жизнь в институте ужасна!

– Ужасна, Шарлотта? – переспросил он, заметно поражённый. – А ведь ты провела в институте почти всю свою жизнь!... Почему же ты ничего не говорила?

Она пожала плечами.

– Какая была бы от этого польза? – сказала она горько.

Он строго и проницательно посмотрел на неё, но ничего больше не сказал. В этот момент открылась дверь, и вошёл старый бухгалтер, а за ним – высокий красивый молодой человек. Юноша заметно испугался при виде дам и хотел было удалиться.

– Входите же! – позвал его господин Клаудиус. Его брови слегка нахмурились; он достал часы и показал их вошедшему.

– Очень поздно, господин Хелльдорф, – холодно сказал он.

На приветствие молодого человека Шарлотта ответила аристократически-равнодушным кивком; слова её дяди заставили её сильно покраснеть, и она бросила на него гневный взгляд.

– Простите меня, господин Клаудиус; несколько часов тому назад внезапно заболел ребёнок моего брата, – извинился молодой человек с лёгкой дрожью в голосе и занял место за своей конторкой.

– Мне очень жаль – заболевание опасно?...

– Слава Богу, худшее позади!

Господин Клаудиус снова повернулся к Илзе.

– Я действительно не знаю, чем вам помочь, – сказал он. – Маловероятно, что господин фон Зассен с его занятостью и с его образом жизни будет в состоянии руководить образованием несколько одичалой – по вашему собственному выражению – юной девушки…

– Я бы охотно взяла это на себя! – вмешалась фройляйн Флиднер.

– И я тоже, – быстро сказала Шарлотта.

– Главным образом речь идёт о том, чтобы распорядиться небольшим наследством, которое досталось фройляйн от бабушки, – добавила пожилая дама.

– Ну, этим, по моему мнению, мог бы заняться отец.

– Он совершенно не хочет, – возразила Илзе. – И я с ним полностью согласна, из-за… – она смущённо умолкла, очевидно, подбирая подходящее выражение, – ну, из-за всех этих побитых каменных скульптур и черепков, которые он постоянно покупает, – добавила она решительно.

Она поставила жестяной ящик на стол и открыла его. Господин Клаудиус просмотрел документы.

– Здесь много просроченных облигаций; но ценные бумаги в порядке, – сказал он и положил документы назад в ящик. – Итак, я должен управлять деньгами… Вы хотите, чтобы проценты были причислены к капиталу?

– Да-да, экономьте сколько сможете! – ответила Илзе. – Но знаете, господин доктор совершенно забывчив, и было бы хорошо, если бы малышка получала иногда пару пфеннигов на руки, чтобы не быть уж совершенно без гроша.

– Где же юная дама?