Вересковая принцесса

– Какую сумму вы требуете? – мягко прервал господин Клаудиус мою страстную речь.

– Несколько сотен талеров, – храбро ответила я. Илзе схватилась за голову.

– Очевидно, вы не представляете, как это много, – сказал он.

Я затрясла головой.

– Да сколько угодно. Я с радостью дам ей деньги – лишь бы к ней опять вернулся голос!

– Да, в это я верю! – мрачно засмеялась Илзе. – Глупый ребёнок выбрасывает деньги всё равно что на ветер, не задумываясь о последствиях!

– Я дам вам денег, – сказал мне господин Клаудиус.

Илзе форменным образом взвыла.

– Не беспокойтесь понапрасну. Я позабочусь, чтобы фройляйн фон Зассен ничего не потеряла – я за это ручаюсь. – Он достал из стоящей рядом со столом кассы четыре банкноты и протянул их мне. Затем он быстро написал на листке несколько слов.

– Будьте добры, подпишите эту расписку, – он протянул мне перо.

– Пускай это сделает Илзе – я очень плохо пишу, – ответила я чистосердечно.

На его лице промелькнула слабая улыбка.

– Это не по правилам ведения дел, – объяснил он. – Если я даю капитал вам, то подписи фрау Илзе недостаточно. … Ваше имя вы же сможете написать?

– О да; но вы увидите, какие это ужасные каракули.

Я подошла к конторке, уселась на стул, который он мне пододвинул, и довольно поглядела на фройляйн Флиднер и Шарлотту, которые тут же дружно засмеялись. Как забавно, наверное, смотрелась хрупкая девичья фигурка на почтенном конторском стуле, перед толстыми, солидными фолиантами, за которыми едва был виден её нос!.. Я засмеялась вместе с ними, и как же легко стало у меня на сердце! Я была счастлива, что смогла отвоевать деньги для моей тёти.

Господин Клаудиус оперся рукой о письменный стол, заслоняя меня от остальных. Я схватила перо и начала выводить «Л».

– Так не пойдёт, – сказала я и остановилась, когда заметила, что он смотрит на меня. – Вы не должны глядеть на мои руки.

– Что, это запрещено? Можно узнать, почему?

– Ой, разве вы сами не видите? Потому что они такие загорелые и противные, – откровенно ответила я, немного злясь из-за того, что он вынудил меня саму это произнести.

Он, улыбаясь отвернул голову, и я принялась старательно писать – в моём имени, однако, слишком много букв!

В это время дверь отворилась, и в комнату стремительно вошёл молодой господин. Алая гвоздика сверкнула у него на лацкане огненным факелом – и перо выпало из моих пальцев, я прикрыла рукой глаза; мне показалось, что мир завертелся передо мной колесом.

– Дядя, – воскликнул он торопливо, – я согласовал с графом Целлем цену – лишь на пять луидоров больше, чем ты предполагал… Ты согласен? Ты не хочешь хоть раз взглянуть на Дарлинга? Я велел доставить его в двор.

– Господин Хелльдорф с тобой поздоровался, Дагоберт, – сказал господин Клаудиус вместо ответа и показал на молодого служащего.

Дагоберт коротко поклонился и, заметно удивлённый и позабавленный моим видом за письменным столом, подошёл поближе.

– О небо, Дагоберт, сентиментальная гвоздика в петлице? – воскликнула Шарлотта и захлопала в ладоши. – Как это она удостоилась такой чести?

Дагоберт заговорщицки-лукаво улыбнулся мне с высоты своего роста. Илзе заметила его взгляд, который, собственно, нельзя было не заметить.

– Ах, не делайте, пожалуйста, вида, что цветок вам подарила малышка! – сказала она сухо. – Он у нас на глазах сбил несчастную гвоздику своей тростью и вставил её в петлицу на жалкую погибель, – объяснила она присутствующим.

Молодой господин, присоединяясь ко всеобщему смеху, пожал плечами.

– Ну как, дядя Эрих, можно тебя попросить? Не хочешь ли пройти вместе со мной? – спросил он, когда смех утих.

– Терпение – сначала мы должны закончить одно дело, – ответил господин Клаудиус. – Ну что? – обратился он о мне, заняв прежнее положение.

Перо всё ещё лежало на расписке; я закрыла обеими руками лицо, потому что чувствовала, что оно совершенно красное.

– Я не могу, – прошептала я.

– Дагоберт, выйди во двор и проследи, чтобы там ничего не произошло, – распорядился господин Клаудиус. Молодой господин покинул комнату.

– Ну вот, теперь пишите, – успокаивающе сказал мне господин Клаудиус, устремив свой доброжелательно-проницательный взгляд на мои горящие щёки.

Я дописала своё имя и подвинула к нему листок. Одновременно я схватила его руку; первый раз в моей жизни я взяла за руку постороннего человека.

– Спасибо вам! – сказала я от всего сердца.

– За что же? – спросил он добродушным тоном, отводя мою руку и благодарность. – Мы просто вошли в деловые отношения, за это не благодарят.

Я выскользнула из-за стола и обняла Илзе за шею – её мрачное лицо страшило меня безмерно.

– Илзе, не сердись, – умоляюще произнесла я. – Так надо. – Видишь, теперь я смогу спать спокойно.