Вересковый мёд

Но в словах Куна была ещё одна правда. Всё, что произошло в последние дни, заставило задуматься о том, а откуда всё это в нём, если он не балерит? Он перебирал в уме обстоятельства своей жизни и теперь всё то, что раньше ему казалось странным и несправедливым, начинало обретать под собой совсем иную почву. Как из тумана по мере приближения проступают очертания деревьев и домов, так и он теперь начинал видеть мотивы того, что до сих пор было скрыто: почему отец и мать почти не разговаривали. Почему она часто плакала, редко выходила из своих покоев и умерла так рано. Почему отец презирал его за отсутствие Дара. И почему однажды, после того, как он стравил своих сыновей в драке, велев им выбить из Викфорда дурь, за то, что он заступался за мать, она пришла к нему поздним вечером, бледная и уставшая, и велела собирать вещи. Она сказала настойчиво: «Не спрашивай почему. Так будет лучше. Ты не такой, как они, у тебя другая судьба». И заставила поклясться, что он не вернётся в этот дом. А утром его с письмом к командору Бастиану, старым слугой и обозом отправили в Кальвиль — постигать военную науку. Отец провожать его не вышел — уехал на охоту со старшими сыновьями.

Всё это объяснялось лишь одним, тем, во что Викфорд боялся допустить, но что становилось всё явственнее — Джералд ему не отец. И хотя умом он уже давно это понимал, сердце всё равно отказывалось верить в то, что его мать могла так поступить.

— В Ирвин? И что, по-твоему, Эрика могла забыть в Ирвине? — спросил он, догоняя Куна.

— Думаю, там мы найдём все ответы, — уклончиво ответил балерит.

Они проехали Серебряный лог и когда спускались в долину, Викфорд ожидал увидеть что-то подобное Гранарду: обгоревший замок, городок зализывающий раны войны… Но ничего этого не было. Огромное пепелище в долине, вот и всё, что осталось от Ирвина. Викфорд смотрел и не понимал, как можно уничтожить весь город, чтобы от него не осталось и следа.

— Не может быть! — Кун остановил лошадь и приложил руку ко лбу, глядя куда-то вдаль.

— Что?

— Роща! Она снова жива! — прошептал Кун восхищённо и указал рукой туда, где на окраине пепелища возвышались огромные серебряные дубы. — Значит… Триединая мать, Ясноликая Эйне! Это правда…

— Что, правда, пёс тебя дери? — воскликнул Викфорд.

— Пророчество…

— Какое пророчество?! Мне кровь тебе пустить, чтобы ты перестал говорить загадками?! — воскликнул Викфорд, доставая кинжал из ножен.

Кун обернулся и в глазах у него блестели слёзы. И Викфорд даже замер с кинжалом в руке, а потом задвинул его обратно.

— То, что вам сказала Девонна. Пророчество о том, как остановить Тёмные времена. Там, на одном из менгиров это пророчество проступило, после того, как погиб клан Дуба. Здесь выгорело всё, даже священная роща. Джералд Адемар велел вырубить её и сжечь. А менгиры тащили лошадьми, чтобы свалить. Я был здесь тогда — даже пней не осталось. А теперь — роща снова жива! — ответил Кун и, не дожидаясь, пока Викфорд что-то скажет, пришпорил коня и поскакал вперёд.

Каменная арка, которая когда-то служила воротами в священную рощу, всё ещё была цела, хотя и покрыта копотью от пожара. Но вверху чётко проступила руна Дуир, кто-то тщательно стёр с неё сажу. А за аркой прямо посреди огромного пепелища, оставшегося от Ирвина, снова возвышалась роща. Огромные серебряные дубы, такие большие, что на вид им было по несколько сотен лет, снова стояли там же, где и раньше, как ни в чём не бывало. И если Кун сказал правду, то, что это, если не волшебство?

Кун спешился и следом Викфорд, они быстрым шагом прошли сквозь арку и остановились, разглядывая величественные деревья. Под ними пепелище уже покрылось молодой травой, и нити этой травы, словно зелёные ручейки растекались во все стороны за пределы рощи, скрывая под собой следы пожара.

— Смотри, — Кун подошёл к одному из менгиров, и увидел, что с него тоже стёрта копоть.

Кто-то читал текст пророчества…

Кун встал на колено и, коснувшись пальцами строк с рунами, прочёл вслух с особенным трепетом в голосе:

— Откроются Врата и придут Тёмные времена. И земля станет, как пепел, и трава, как туман. И будут по ней идти белые волки, и станут все их добычей. Прольётся кровь, как дождь и огонь будет, как ветер. И пройдёт он по всей Балейре, опаляя её пожаром. Немало заберёт он с собой Детей Леса и первым погибнет могучий Дуб. Но, как и всяким временам, и Тёмным наступает конец, так настанет и этот день. И всякое пожарище зарастет лесом, зарастёт и это. Придёт северный ветер. Из жёлудя упавшего пробьётся росток. И ты — Проводник, возьми в одну руку стальную силу дуба, а в другую силу любви рябины, соедини их, и пронзят они сердце волков…

— Ты же не знаешь старшие руны? — спросил Викфорд, доставая кинжал. — А смотрю, читаешь складно, как парифик. Так ты врал мне всю дорогу, так?

Кун обернулся, и на его губах застыла странная усмешка.

— Здесь всё началось. И я должен был привести тебя сюда, таково моё предназначение, — ответил он, вставая.