Веридикт

— Кажется, я ударился головой, — человек повернулся, опасливо проведя ладонью по волосам. Меральда всхлипнула, наконец узнав в незнакомце Хотиса — студента другого факультета, с которым часто пересекалась в первый год обучения на общеобразовательных предметах. Стыдно признать, но он ей нравился. Всегда одинаковый, с растрёпанной чёлкой, торчащим уголком плохо заправленной рубашки, неловкий из-за высокого роста, но, безусловно, обаятельный.

— Не видела тебя в библиотеке, — девушка проглотила слёзы и вложила в интонацию всё безразличие, на которое была способна. Она попробовала оторвать край подола, но от натуги прокушенная рука адски запульсировала. Тогда Меральда задрала юбку и невозмутимо промокнула рану юноши краешком ткани. — Давай помогу сесть.

— Ну нет, изображать смертельно раненного мне нравится больше, — улыбнулся Хотис. — Лучше постарайся не двигаться, незачем лишний раз нервировать собак. Я опоздал на экспресс, но профессор Орисо любезно согласился меня подобрать.

Девушка кивнула. С профессором экологической истории она столкнулась у картотеки. Тот внимательно разглядывал символы и едва шевелил мизинцем, делая записи. Вид у него был такой сосредоточенный, что Меральда не решилась отвлечь преподавателя банальным приветствием. Умные люди вроде него нередко увлекались старинной клинописью, но надолго их не хватало, просто потому, что образ мысли мистолийца нельзя уместить в рамках бездушных букв. С помощью синков художники рисовали захватывающие вымышленные картины, композиторы сочиняли музыку, драматурги писали сценарии, переполненные не только словами, но и эмоциями, которые потом легко было подхватить актёрам пьес. Существовало и кино, снятое с реальных постановок и совершенно гениальное, выдуманное от начала и до конца. Единственным, что отличало художественные трансляции от настоящих, был ценз. Запрограммированное знание синка видел ли он это глазами пользователя или лишь той частью мозга, что отвечает за фантазию. В общем-то, фанаты письменности тоже попадались. Меральда встречала в лавочках Солазура самопальные принадлежности для письма и тетради. Даже посещала курсы по чтению, но на первом же занятии разочаровалась — наставник транслировал совсем другие тексты, вероятно, написанные им самим. Придумать алфавит заново гораздо проще, чем расшифровать тот, что существовал тысячелетия назад. По этой причине она и запомнила, с каким интересом профессор Орисо рассматривал экспонаты и надеялась проявить праздное любопытство позже, в более удобный для обоих момент. А теперь жалела, потому как для неё такой момент уже никогда не настанет.

— Думаю, мы истечём кровью раньше, чем архангелы до нас доберутся, — невесело усмехнулся студент, скосив глаза на стремительно распухший укус на предплечье девушки.

— Скорее, умрём от голода, — проворчала Меральда, отстёгивая сумку с пояса и просовывая её под щёку Хотису. Шавки агрессивно клацали челюстями всего в нескольких дюймах от её пальцев.

— Спасибо, — искренне и как-то по-дурацки улыбнулся парень. — Дай-ка посмотрю, — он протянул руки медленно, стараясь не провоцировать собак, и этого времени как раз хватило, чтобы Меральда обратила внимание на его запястья.

— Где твой синк?!

Хотис удивлённо поднёс руки к лицу и по очереди, с предельной внимательностью оглядел каждую. Приподнял рукава рубашки, даже несколько раз повернул ладони, будто его собеседница могла ошибиться, а он непременно найдёт пропажу на законном месте.

— Странно. Наверное, потерял, когда падал, — нехотя признал парень, пряча опустевшие конечности.

— Если синк не найдут или он будет неисправен, тебя подключат к идеографу, — Меральда не удержалась и бросила короткий взгляд на свой браслет, чтобы убедиться в его сохранности.

— Да ладно, меня проверили бы, даже если бы я просто справлял нужду у забора. Не хочу тебя расстраивать, но ты и сама знаешь — подключат всех. Во-первых, уже очевидно, что орудует целая шайка воров. Четыре кражи, три казнённых преступника и никаких зацепок, учитывая так и не найденные книги и события прошлого дня. Сейчас важно вычислить всех участников, их мотивы и местонахождение рукописей. А во-вторых, герцогу Хари просто доставит удовольствие покопаться в чужих мыслях. Своих-то у него, поди, нет.

— Тише ты, — шикнула на него Меральда. — Он же всё прочтёт!

— Пусть читает, — беззаботно согласился Хотис, поправляя импровизированную подушку. — В Университете нет ни одного студента, кто не видел бы скандальных записей с его архангельской персоной. Пусть королевский ублюдок знает, что мы тоже знаем о нём всё.

Девушка снова потянулась, чтобы вытереть остатки крови с затылка начинающего революционера, и вдруг поняла, почему так испугалась проскользнувших мимо неё ботинок. На одном мыске было несколько мелких брызг, тёмных и плотных, с едва заметным в ночи влажным блеском.

— Как ты упал? — тихо спросила Меральда, аккуратно промакивая подсохшую ранку.

— Сам не знаю. В глазах потемнело, может, споткнулся.