Veritas

Сначала раздался глухой удар о титановую дверь; затем — скрежет металла по мрамору, заставивший всех скривиться, как от зубной боли; и в довершение — кряхтение от натуги и тихие матерки грузчиков.

В Тронный Зал вкатили клетку размером два аршина на два аршина. За ней семенил щупленький мальчишка с рожками, как у козлика, оленьими очами и приплюснутым носом. Когда клетка с грохотом упала посредине вытянутого зала парень выскочил из-за неё и глубоко, суетливо поклонился Далеону.

— Приветствую Его Величество от лица его тёти и кронпринцессы Клариссы Террамор! Вместе с этим п-подарком, — заикнулся он, взглянув на клетку, и незаметно утёр пот с бледного лба. — Она передала личное письмо.

Спригган выпрямился после лёгкого кивка короля и вытащил из-за пазухи тёмный конверт с фиолетовым тиснением — цвета королевского дома Исиды.

— Позволите передать? — посланник сделал робкий шаг и вопросительно посмотрел на Люц. Стушевался под её пристальным взглядом и больше не решился ни приближаться, ни говорить.

Письмо могло быть отравлено какой-нибудь редкой пакостью или проклято, потому требовало проверки перед передачей в руки короля. Люц не могла допустить халатности и рисковать жизнью монарха.

Но почему послание не досмотрели раньше? Почему мальчишка сам его не показал страже? Уже ли содержание слишком личное? Или всё же проклятое?

И, как на зло, времени на все формальности нет. Другие послы ждут за дверью своей очереди.

Люция ступила вперед, собираясь спуститься с постамента и взять удар с письмом на себя, но голос Далеона остановил её:

— Читай сам! Думаю, нам всем любопытно, почему Её Высочество преподносит нам… столь необычный дар. Вернись на место десница, не загораживай мне свет.

Сжав кулаки, Люция обернулась к нему, встретила ехидную усмешку, стиснула зубы, поправила корону мимолетным жестом и снова встала за его плечом.

Посланник прокашлялся и развернул письмо.

— Дражайший племянник! Поздравляю тебя со вступлением на скучнейшую из должностей. И не благодарнейшую тоже. Никто и никогда не оценит твои старания и старания твоей команды по достоинству: как бы не процветало королевство в итоге — народу всегда будет мало. А всех подстрекателей не вытравишь. Но я ударилась в философию, вернемся к сути…

Я помню нашу последнюю встречу и то, что ты мне сказал о своих планах (надеюсь, о моих словах ты тоже помнишь и примешь к сведению), так вот — позволил бы поймать себя, сейчас бы сидел в трюме моего корабля в этой уютной антимагической клетке и плыл к дальним берегам. Со всем комфортом и редкими хищными пушистиками по соседству. Но, увы! Ты сидишь на жёстком троне и маешься, несомненно, важными делами.

Прими мои лживые соболезнования и искреннее сочувствие: твои покойные родственники мне не нравились, а вот тебе бремени правителя я бы не пожелала.

Прилагаю к этому письму твою личную клетку. Она сделана из особого сплава специально для перевозки и содержания магических животных и рабов. Блокирует магию, открывается ключом. Дорогая и редкая вещь! Надеюсь, ты оценишь.

Твоя любимая тётя Кларисса

В зале повисла гробовая тишина.

И от того ещё отчётливее прозвучал тихий смех короля.

Вскоре его хохот подхватили все в зале, кроме Люции и дрожащего от ужаса посланника, хотя под конец и он нервно улыбнулся.

Поуспокоившись, Далеон магией выманил из рук сприггана письмо и начал перечитывать, пряча усмешку. Венец съехал ему на лоб, и Люция подалась к господину, чтоб придержать регалию и зашептать в заострённое ухо:

— Что будешь делать? Нельзя спускать с рук такое неуважение! Это подаст дурной пример другим поданным. Они все решат, что могут безнаказанно дерзить тебе.

Феерический

идиот

король отмахнулся и сказал мальчишке:

— Я принимаю дар! И передай тёте, что он пришёлся мне по душе. А пока… отнесите его к остальным подаркам!

Он сложил письмо и вручил подскочившему слуге. Плечистые носильщики снова впряглись, покраснели от натуги и понесли клетку на выход.

— А ты, парень, можешь остаться на сегодняшний банкет, если не занят. Тебе выделят комнату в замке, как и другим послам.

— Спасибо, Ваше Величество, — поклонился молодой спригган. — Но я должен идти.

Далеон небрежно махнул ему, и посланник шустро умчался. Похоже, боялся, что король в любой момент передумает, осерчает и не отпустит его живым. Кейран так бы и сделал: отрубил голову и отправил с клеткой обратно Клариссе.

Люц не настаивала на столь радикальных мерах, но хотела, чтобы Далеон относился к политике серьёзнее. Террины не потерпят слабого правителя; их нужно периодически стращать жёсткостью и жестокостью.

Потому Магнус в своё время и устраивал судилища и казни на Главном Полигоне на глазах всего замка. Потому Кейран любил показательные порки нерадивой прислуги у позорного столба.

Они утверждали свою силу и власть над чужими жизнями.

Хотя Кларисса тоже не промах. Если б они казнили такого юного террина — почти ребёнка! — то нарушили бы не гласный закон бессмертных о неприкосновенности детей-терринов. А ведь Кейран лишился прав на престолонаследие именно из-за этого преступления.