Верю – не верю

– Ушел. На прошлой неделе уволился с работы. Я хотела ему позвонить, спросить почему… Почему, за что?! Но не смогла. Я больше его не видела. Вадим опять спился, наверное. А может, он и вправду тогда… взял брошь. И теперь может ей спокойно распорядиться. Ведь кто-то же ее взял, эту проклятую брошь! Вы же сами мне тогда говорили: пол бетонный. Вот я и треснулась головой со всего размаху. И еще вы тогда сказали: Вера, вы можете узнать, кто вор, и простить его. Я ведь и тогда понимала, что это Вадим. Больше некому. Но я его простила. Думала… Пусть, пусть я глупо поступила. Арина правильно говорила, я не святая, а дура, самая настоящая дура. Она про него сразу все поняла, Арина лучше знает людей. Но почему именно сейчас, когда мне так плохо? Когда он мне так нужен?!

У Милицы Андреевны не было ответа. Она просто молча сидела, прижимая к себе Веру и тихонько покачиваясь, будто убаюкивала ребенка. И Вера постепенно затихла, обмякла, склонив голову на плечо Милице Андреевне, а потом неожиданно провалилась в сон.

– Господи… – выползая из угла дивана, простонала Лина Георгиевна. – Что творится на свете! Такую девочку обмануть! Такую чудесную, добрую девочку! Мила, скажи, за что ей все это?

– Подожди, – осторожно укладывая Веру на освободившееся место, пробормотала Милица Андреевна. – Слушай, Лина, а при передозировке твоей этой настойки что бывает?

– Вопрос неизученный, – сразу перейдя на деловой тон, сообщила Лина. – Это же не промышленное производство, никаких испытаний… Мой рецепт. Но я думаю, ничего страшного. Проспит сегодня и завтра до обеда, и все.

– Пусть спит, – вздохнула Милица Андреевна, укрывая Веру пледом и подтыкая края. – Я и сама едва на ногах стою. Я у вас сегодня останусь ночевать. Мне так спокойнее будет.

Утром Милица Андреевна и Лина Георгиевна долго ходили на цыпочках под дверью комнаты, где спала Вера, прислушивались, вздыхали. Беседовать по привычке уходили в кухню. Но разговаривать было не о чем. Тяжесть свалившейся на Веру беды была и так неподъемна, а ее еще усугубило предательство человека, на поддержку которого она рассчитывала.

Уже под вечер приехала Арина. Привезла продукты, DVD-проигрыватель, диски с какими-то фильмами – а еще запах как-то вдруг наступившей весны, свежести, ритм нормальной жизни, которая, не замечаемая Верой, текла за окном. Осторожно вошла в комнату к Вере, тетушка и ее подруга не возражали, они и сами уже начали беспокоиться. Вера, услышав шаги, проснулась. Арина стала ей рассказывать о каких-то общих знакомых, и уже вскоре Вера слабо улыбалась. Затем Арина, смешно причитая и коря свою техническую неграмотность, с грехом пополам подключила проигрыватель и поставила старый фильм про Анискина, который с первых же кадров вызывал добрую, слегка снисходительную улыбку. Поесть Вера отказалась, но умница Арина заявила, что голодна, как волк, утром она не завтракает, а потом ей было некогда, и есть в одиночестве отказывается. Вера согласилась выпить кофе. А заодно – съесть булочку с корицей. Арина купила их в магазине неподалеку, и они были еще теплыми.

Лина Георгиевна, окрыленная успехом, метнулась в кухню, чтобы включить кофеварку и красиво положить булочки на яркую тарелку. И сварить любимую Верину овсяную кашу, может, Арина волшебным образом заставит Веру и каши поесть? Пока Вера и Арина, усевшись на диване, смотрели телевизор и ели булочки (и кашу!), Милица Андреевна и Лина Георгиевна тихо, как мышки, пили чай в кухне, боясь спугнуть перемены к лучшему.

– Как хорошо, что у Веры есть такая подруга! Арина просто золото! Она и в прошлый раз приезжала, сумела Веру расшевелить, – зашептала Лина Георгиевна. – Слушай, Мила, а что, если я попрошу Арину у нас пожить? Как думаешь, согласится? От нас с тобой толку мало, а они – молодые, быстрее найдут общий язык.

В другое время Милица Андреевна непременно бы обиделась за свой богатый жизненный опыт, который совершенно неуместно было противопоставлять природному оптимизму младшего поколения. Но на сей раз ее голову занимали другие мысли.

– А Маша как на девять дней приезжала, так больше и не была, представляешь? – продолжила Лина Георгиевна. – Хотя какие у нее дела? Дочь взрослая, уехала, работа – через два дня выходной, она сама говорила. Что бы не приехать, не поддержать подругу? Звонит только. Бывают такие люди, которые чужой беды сторонятся. В радости-то каждый может, а вот в горе…

– В радости и в горе, – пробормотала, думая о своем, Милица Андреевна. – Говоришь, не приезжала?

– Вот именно! И ты знаешь, что я считаю? Конечно, это Вадим брошь украл. Если человек предатель, то он, скорее всего, и вор, одно к одному. Но если не он…

– Ты о чем? – проявила, наконец, интерес Милица Андреевна.

– Я говорю, что если не Вадим украл брошь-то, – оглянувшись по сторонам, зашептала Лина Георгиевна, – то это точно она.

– Кто?