Верю – не верю

Войдя в комнату, Маша сразу поняла, что к чему. И кажется, даже не удивилась. Тяжело вздохнула, укоризненно посмотрела на молодого человека. Он, не смутившись, согнулся в низком шутливом поклоне, подавая ей чуни.

– Ты уже, конечно, все сказал, да, Серый? Дождался случая?

– Ну я же не Штирлиц! – покаянно развел руками парень. – Я простой, как репка, и интриги ваши, сударыня, мне оценить не дано. И я честно сказал тете твоей подруги… нет, подруге тети твоей подруги – так правильно, да? – что я твой любимый муж. Твой голодный любимый муж.

– Мой ленивый голодный любимый муж, – легко ввязалась в привычную, судя по всему, шутливую пикировку Маша. – Мог бы и разогреть, все готово.

– Я не нашел.

– Пойди открой холодильник, и сразу все найдешь. Борщ и блинчики с мясом. И погрей в микроволновке. Хлеб я привезла, пакет в кухне, – распорядилась Маша.

– На вас греть? – уточнил послушный супруг, опять меняя чуни, в которых ходили на втором этаже, на сапоги для первого этажа.

– Нет. Сережа, нам поговорить надо, – серьезно сказала Маша, и голодный любимый муж быстренько потопал по лестнице в сторону кухни. Пес рванул за ним.

– Ну вот… – садясь рядом, произнесла Маша. – Теперь вы поняли?

– Ничего не поняла, – честно призналась Милица Андреевна, рассматривая Машу.

Она была усталая, бледная. Похоже, похудела с тех пор, как они встречались в последний раз. Но от этого серые глаза казались огромными, и простенькое лицо с неярким макияжем стало, пожалуй, даже красивым.

– Мы думали, куда вы пропали. Почему не приходите к Вере, к Лине Георгиевне. Им сейчас очень плохо. И нужна помощь.

– А еще вы думали, почему я все ото всех скрываю, общения избегаю, и откуда у меня бриллианты и деньги на Иришкину учебу. Так? – спокойно уточнила Маша. – Поэтому и пришли, а не позвонили. Может, вы решили, что это я взяла тогда брошь и теперь…

– Ну что вы, Маша! – запротестовала Милица Андреевна и тут же проговорилась: – Хоть Верина брошь и была с бриллиантами, на это ее не хватило бы. – Она прикусила язык, но было уже поздно.

– Вы считали, что я украла брошь? – требовательно спросила Маша.

– Да, – покаялась Милица Андреевна. – Вы же знаете, я в милиции работала, мне положено всех подозревать. И я не считала, а предположила. Мне не дает покоя эта кража. А Вера… Она уверена, что брошь взял Вадим. И теперь, кстати, он тоже исчез. Как вы. Осталась одна Арина.

– Как исчез? В каком смысле? – воскликнула Маша, забыв о своих вопросах.

– Сказал, что он ей не пара, что одной Вере будет лучше. Свадьба не состоится. И ушел.

– Невероятно. Бред. Он заболел? В смысле, не запил опять? На трезвую голову такого не скажешь. – Маша, обхватив руками щеки, сидела и таращилась на Милицу Андреевну. – Господи, а я и не знала, совсем со своими делами с ума сошла.

– А вы куда пропали, Маша? – настойчиво гнула свою линию Милица Андреевна. – Почему скрыли ото всех, что вышли замуж? И главное, зачем?