Верка

Утром мужчины действительно уехали, а Верка стала готовиться к торжественному собранию в посольстве. Она часа два подбирала гардероб и остановилась на строгом синем костюме. Труднее оказалось с прической, потому что требовались горячая вода и вмешательство парикмахера, которого, по понятным причинам, не было, и его роль пришлось исполнять самой. К обеду она сочла свою внешность удовлетворительной и в этом отношении успокоилась. Но душу царапала иная тревога: ее беспокоила судьба Зузы. Веркин мозг метался в поисках варианта помощи своей венгерской подруге и спасительнице. Теперь, когда она попала в беду, Верка поняла, что не просто любит, а боготворит эту удивительную революционерку. И действительно, в Зузе было все, что так нравилось Верке: красота, сила духа, благородство, цепкий ум, женская слабость, кокетливость, неразгаданная таинственность… Она точно знала: Зуза трепетно ждала от нее искреннего признания своего участия в операции по вывозу детей из школы, и если бы у них имелось больше времени для общения, то такое признание состоялось бы непременно. И вот этой чудной женщине грозит суд или вовсе трибунал. Но как ей помочь, она не знала. Единственное, что ей пришло в голову, так это рассказать все о Зузе Сергею Владимировичу. Постепенно эта мысль стала закрепляться: только с его помощью можно было начать что-то делать. Во-первых, Сергей Владимирович имел связь с нашими войсками и мог помочь найти пленницу, во-вторых, он сам принимал непосредственное участие в спасении школьников и знал, какую роковую роль могла сыграть в этом деле Зуза, в-третьих, она спасала в лице Верки еще и советского разведчика, то есть его коллегу.

К обеду приехал Антал на своей машине и, увидев преображенную подругу, воскликнул:

– Война войной, а ты прекрасна! Я привез немного продуктов и сообщаю, что мой дом и имущество не пострадали, предприятие не разграблено и сотрудники намерены в ближайшее время приступить к работе.

– А что Рудольф? – спросила Верка.

– Уехал. За три бутылки вина советские солдаты залили нам под горлышко два бака бензина.

– Отсюда еще слышны взрывы, а как там?

– То же самое. Но в целом сопротивление контрреволюции подавлено. Повсюду уже работают строительные бригады советских солдат, видели и венгров, участвующих в восстановлении города. Скажи, пожалуйста, в посольстве вас покормят?

– Скорее всего, нет. Но наверняка будет работать буфет, в нем можно поесть и купить что-нибудь вкусненькое.

– В этом случае нам следует перекусить!

– Давай я покормлю тебя, а мне что-то не хочется.

– Волнуешься? Или чем-то озабочена?

– Меня беспокоит судьба Зузы.

– И меня волнует судьба тысяч венгров. Философски все ясно: волей свыше мы оказались в социалистическом лагере. Вход в него стоит форинт, а выхода из него нет ни за какие деньги! Из урока Венгерской революции вытекает следующее: изменить что-то можно лишь в том случае, если переделать всю мировую социалистическую систему, а вернее, его голову – СССР! Пока же Советский Союз представляет собой гигантский непотопляемый линкор под условным названием «Восток», который плывет рядом с таким же непотопляемым американским кораблем – «Запад». Какая-то возможность перехода членов экипажа с «Запада» на «Восток» имеется, с «Востока» нет выхода никуда! – ответил длинным рассуждением Антал.

– Получается, что социализм привлекателен до тех пор, пока в нем видят опору миллионы обездоленных, которым хочется быть обеспеченными всего лишь простой похлебкой. Как только они начинают хотеть большего, им показывают дула орудий. И в этом отношении Венгрия вбила свой гвоздь в гроб такого социализма, потому что танки, кровь и разрушения уже никогда не забудутся! – тоже попыталась рассуждать Верка.

– Как нельзя забыть кровавых злодеяний контрреволюции. Но я бы дополнил твою мысль высказыванием Владимира о том, что советский тип социализма был привнесен в Европу на плечах ее освобождения Красной Армией от фашизма. И очень жаль, что СССР не воспользовался небывалой поддержкой его народами Европы, чтобы экономическими реформами, направленными на обеспечение людей большим, чем простая похлебка, а не танками, поднять свой престиж. Ты не представляешь, с каким энтузиазмом мое поколение начинало строить новую жизнь! А теперь оно практически возглавило контрреволюцию. Владимир был прав: только демократические реформы могут вывести общество из нищеты, кровавых конфликтов и войн.

– Выходит, все мы – советские и венгры – оказались, мягко говоря, не на высоте.

– Выходит, так. Скажи, пожалуйста, в каком костюме ты поедешь на торжественное собрание?

– Конечно, в синем! Он греет меня, словно твой взгляд в Крыму.

– Мне приятно это слышать, а еще больше – видеть тебя в нем!

– Я сейчас буду одеваться.

– А я – традиционно варить кофе.

Когда Верка была уже в парадной форме, Антал сказал:

– Знаешь, что беспокоит меня больше всего?

– То, что и меня: наша судьба после окончания моей командировки.

– Почти что так. Но боюсь конкретно вот чего: после этого торжественного собрания тебя снова начнут уговаривать возвратиться домой.

– Почему?