Верхний мир

– Эссо, у нас много разных неприятностей в этой школе. И не только тех, которые заканчиваются замечаниями и выговорами, – он постучал пальцем по подбородку. – Я говорю о пенитенциарной системе Ее Величества. О тюрьме, Эссо. И я хочу, чтобы ты нам помог… чтобы ты помог самому себе.

У Суини была совершенно озадаченная рожа, но к этому моменту я уже на пять шагов опережал Крачли. Стало быть, ему нужна информация про Ди и парней из С. П. Д., которые безнаказанно бесчинствовали в Пенни-Хилл весь учебный год. И информацию эту он хотел получить от меня.

– Я буду с тобой честен, Эссо. Не думаю, что ты виноват в сегодняшнем инциденте. Девонти сидел на этом самом стуле, что ты сейчас, чаще, чем я могу сосчитать. И я очень хорошо отдаю себе отчет в том, на что способен этот неуправляемый парень, – он улыбнулся. – На самом деле, пока ты шел сюда, я велел Пёрди обыскать его личный шкафчик. Догадаешься, что она там нашла?

Я сидел, опустив голову, и ждал, пока он сам ответит на свой вопрос.

– Целый список вещей, которыми я даже владеть не могу законным образом. Сюрприз номер три. И я с уверенностью могу тебе пообещать, что больше ты его в Пенни-Хилл не увидишь.

При мысли о том, что это означало для Ди, я чуть умом не тронулся. А вторая моя мысль была про его маму, и как она будет разбита известием, что ее старшего исключили из школы. Конечно, она опять решит, что сама во всем виновата, – всегда так делала. Но даже вовсю сочувствуя этим двоим, я больше всего сочувствовал самому себе – да что там, я был в кромешном ужасе!

– Твой шкафчик, само собой, оказался чист, – заметил Крачли; я рассеянно кивнул. – А вот твое досье этим похвалиться не может. Дисциплина, Эссо.

Черт.

– И если добавить туда выговор, который я подумываю сделать тебе из-за сегодняшней драки, – продолжал он, – у меня будет более чем достаточно оснований для твоего перманентного исключения.

Он положил на стол лист бумаги – пустой, кроме школьной «шапки» вверху, – взял ручку и, так, чтобы мне было видно, написал:

Рождественский подарок

От кого: Эссо

Кому: мистер Крачли

Дальше поставил цифру «один», за ней – «Девонти Тено», и принялся нумеровать строки вниз. Медленно.

Ожидание – худшее, что есть на свете.

Дальше он повернул бумагу ко мне и толкнул через стол.

– Я написал здесь только одно имя, как видишь. И хочу, чтобы ты помог мне угадать остальные. Все, кого ты знаешь, из банды «Стреляй Потом Думай».

С. П. Д. была самой известной бандой Брикстона, и все равно я удивился, что он знает название и как оно расшифровывается. Кстати, слышал, что первый вариант был «Пыряй Потом Думай».

– Можешь выбирать, сказать нам все, потому что это: а) правильно, или б) чтобы не вылететь из школы. Или в) то и другое сразу. Мотивация целиком и полностью на твое усмотрение. А я, со своей стороны, гарантирую полную конфиденциальность.

Конфиденциальность.

Я покатал в голове это слово и поскорее засунул куда подальше. Все знают, что случается со стукачами. Этический кодекс был записан в виде граффити на каждой кирпичной стене отсюда и до моего дома, а прецеденты – вырезаны на наших детских сердцах. Типа той индианочки, которая видела, как ее друга пырнули на Камбервелл-нью-роуд, и рассказала Крачли. Говорят, ей он тоже пообещал конфиденциальность. Но это не помешало копам обронить ее имя на допросе главного подозреваемого – так, в порядке общего давления.

На следующей неделе ее убили средь бела дня прямо напротив дома.

Никаких свидетелей, само собой, не нашлось.

Костяшки болели – и местами кровоточили; густая усталость сдавила все тело. Кошмар с Ди и Резней, надвигающимися на меня из мрака, вылез непрошеным из глубин памяти. Я почти слышал хруст града на тротуаре… почти видел на заднем плане чертову Пекхэмскую библиотеку. Если это предвидение сбудется, как те первые два, мне суждено столкнуться с ними после заката – будущее, еще более вероятное после того, что я натворил на обеде.

Вот тебе, бабушка, и вилы: два выбора, одинаково поганых.

Настучать на Ди и сдохнуть к чертям или остаться человеком и вылететь из школы… и из маминого дома с шансами тоже. Что ж, такова жизнь, подумал я. Тебе дают проблему – ты находишь решение. Потом твоя проблема и твое решение трахаются втихую, пока тебя нет дома, и ты оказываешься с целым выводком новых проблем – можешь начинать нянчиться.

И ведь даже не к кому обратиться за помощью с этими чертенятами. А к кому тут обратишься? К матери? К ейному пастору? Точно не к Робу и Като…

Ни к кому из них, решил я.

Откинувшись на спинку, я испустил преувеличенный вздох, который даже как-то сбил эту парочку – Крачли и Суини – с толку.

– Сорян, – сказал я, – но я на самом деле на Рождество никому ничего не дарю.

Десять секунд мы с директором пялились друг другу в глаза, сосредоточенно и так тихо, что слышно было, как тикают часы и у Суини чешутся руки.

Наконец Крачли нарушил молчание.