Верхом на ракете

Я призвал на помощь то подразделение Центра Джонсона, которое выступало за изменение в части использования OMS, — Директорат управления полетом, возглавляемый Джеем Грином. Джей получил большой опыт, будучи молодым оператором ЦУП во время программы «Аполлон». Я испытывал к нему глубокое уважение. Он был предан идее безопасности экипажа сердцем и душой. Если он вслед за Отделом динамики полета скажет, что включение OMS при выведении повысит безопасность экипажа при определенных аварийных вариантах, то так и будет. Я попросил его прийти к Янгу со своими инженерами и объяснить Джону свою позицию. Отлично, с радостью, ответил Грин. Я был доволен тем, что смог это организовать. Джей как руководитель полета обладал безупречной репутацией. Джон не мог не прислушаться к его словам.

В назначенный час я встретился с Джеем и его группой, и мы пришли в кабинет к Янгу. Там было пусто. Когда я спросил, где босс, секретарша смущенно ответила: «Он пошел постричься». Мне захотелось завыть: он меня просто отшил. Его мнение сложилось раз и навсегда. Он не хотел выслушивать никаких аргументов ни от кого.

Пытаясь заручиться поддержкой других астронавтов, я представил некоторые данные о ситуации с RSS на планерке в понедельник 15 сентября 1986 года. Но мне с трудом удалось закончить первое предложение. Янг перебивал меня буквально на каждом слове. Я был опозорен. За пивом я сказал о своих проблемах Хуту Гибсону. Хут взорвался: «У меня с ним такая же проблема по вопросам, над которыми я работаю. Я уже перестал его слушать и говорить с ним».

Проходила неделя за неделей, и я все глубже погружался в депрессию, которая началась с гибели «Челленджера». Я потерял друзей. Я потерял будущий полет на полярную орбиту. Теперь же от меня ускользала основа моей профессиональной деятельности, моя рабочая этика. Всю жизнь я прожил с верой в то, что работа должна быть сделана. Когда первый из психологов во время отбора в группу TFNG спросил меня, каковы мои сильные стороны, я совершенно честно ответил: «Я всегда делаю все, что в моих силах». Таково было мое кредо. Я знал, что я не самый блестящий астронавт. Но я был стойким и надежным, и я всегда доводил работу до конца… до этого момента. Я ненавидел свою работу. Я ненавидел своего босса. Когда я спал, а спал я немного, мне снились ожерелье Джуди, и взрывающийся шаттл, и покореженные ускорители, и шаги по кровавому месиву на месте авиакатастрофы.

Донна давно знала о моих страданиях. Каждый вечер я рассказывал ей, как плохо со мной обошлись. Как всегда, она выслушивала меня и поддерживала… и зажигала новые свечки, вознося к небу молитвы об избавлении меня от Янга. Мы говорили о том, не уйти ли из NASA. Я мог вернуться в ВВС, но знал, что не найду там счастья. Все, что ждало меня в ВВС, — это офисный стол. Мне не суждено было вновь увидеть изнутри кабину самолета. Я был слишком стар и имел слишком высокое звание. Теперь мне предстояла смерть в утробе Пентагона. Я не хотел уходить из NASA. Я хотел полететь снова. Мой полет на «Дискавери» не шел в сравнение с тем, что делали некоторые из моих одногодков в своих миссиях. Пинки Нельсон, «Окс» ван Хофтен, Дейл Гарднер и Боб Стюарт совершили выходы в открытый космос без страховочного фала. Они надевали установки реактивного перемещения (Manned Maneuvering Unit, MMU) и, подобно Баку Роджерсу, но в реальной жизни, отлетали от своего корабля в бездну космоса. Кэти Салливан, Дейл Гарднер, Дейв Григгс и Джефф Хоффман провели обычные выходы, оставаясь на фале. Салли Райд использовала манипулятор, чтобы вывести в полет спутник и вернуть его обратно, а Рей Седдон — в попытке активировать неисправный спутник. Я хотел совершить подобные вещи, дающие возможность максимально проявить себя как специалиста полета. Я хотел полететь с выходом в открытый космос. Я хотел миссии, в которой смогу поработать манипулятором. Я хотел подняться на орбиту с высоким наклонением, чтобы увидеть из космоса свой дом в Альбукерке. И было на Земле всего одно место, где я мог сделать все эти вещи, — NASA. И как бы мне ни хотелось войти в кабинет Янга, положить заявление на стол и сказать «возьми и засунь себе…» — я не мог этого сделать. Не было другого места, чтобы сесть на ракету и отправиться в космос. Приходилось терпеть.