Верхом на ракете

19 сентября астронавты впервые после «Челленджера» собрались на вечеринку в местном клубе. Я очень ждал ее. После девяти жестоких месяцев было бы здо́рово выпить и забыться в компании товарищей по TFNG. Мы с Донной сидели за одним столом с Бранденстайнами, Кови и Болденами (из набора 1980 года){63}. После обеда Боб Кабана{64}, лидер последнего набора астронавтов 1985 года, вышел на сцену и пригласил Джорджа Эбби принять подписанное всеми астронавтами групповое фото. Эта картина немедленно напомнила мне наши попытки подлизаться к Эбби в 1978 году. Кэти Кови заулюлюкала — «у-у-у!» Все мы понимали ее сарказм. Каждый набор пытался проституировать перед Эбби в надежде на то, что это им поможет. Набору 1985 года вскоре предстояло узнать то, что все мы уже знали: засунув нос в задницу Эбби, ты все равно ничего не получишь. Через год они будут проклинать его и Янга, как и все остальные.

Другие за столом вскоре начали говорить о своем отвращении к нашему руководству. В ответ Кэти, очень успешная и жесткая бизнесвумен, стала высмеивать нашу импотенцию. «Я слушаю это дерьмо уже много лет. У вас, ребята, настолько кишка тонка, что вы заслужили то, что имеете» — был смысл ее слов. Конечно, она была права, но все это возвращало нас к тому неоспоримому факту, что не было на планете другого места, где мы могли бы найти ракету, чтобы полететь на ней. Если бы сам Сатана был нашим боссом и требовал, чтобы мы получали раскаленными вилами под зад, прежде чем подняться на борт шаттла, все мы давно бы уже стали акробатами по части искусства лезть из кожи вон и угодливо подставлять свои мягкие места.

Я взял еще пива и еще. Я не хотел больше этого слушать. Я был измучен. Однако спасения не было. Когда мы расходились, Рон Грейби из набора 1980 года отозвал меня в сторону и сказал: «Майк, присматривай получше за задней полусферой». Это была фраза из лексикона летчиков — она означала, что у меня на хвосте противник. «На этой неделе я ждал встречи с Янгом и слышал, как он разговаривает по телефону. Не знаю, с кем он говорил, но думаю, что с Эбби. Он сказал, что Майк Маллейн — один из врагов. Он хороший мальчик и все такое, но он на стороне ребят из службы безопасности полигона».

«Хороший мальчик»? Мне было 40 лет! И какое же, спрашивается, преступление я совершил, чтобы называть меня врагом? Моя вина состояла в том, что я делал порученную мне работу.

Я поблагодарил Грейби за предупреждение и добавил: «Думаю, надо поговорить с Пи-Джеем». Пи-Джей Вейц, астронавт эпохи «Скайлэба», работал заместителем Эбби. У него была хорошая репутация, и я видел в нем единственного менеджера во всем NASA, которому могу доверять.

«И пробовать не стоит, — ответил Грейби. — Я уже говорил с ним о Янге. Я сказал ему, что Джон стал невыносим. Никто не может представить объективный доклад ни по одному вопросу. У него есть свое мнение обо всем. Я приводил в качестве примера твою понедельничную презентацию по RSS. Он посочувствовал мне, но сказал, что ничего не может сделать».

Я достиг новой глубины депрессии. Я никогда не понимал, какую роль играет Янг при назначении экипажей. Большинство из нас верили, что он вообще не имеет к этому отношения, но если так, то это абсолютно дико с учетом той должности, что была написана у него на двери: «Командир Отряда астронавтов». Однако точно этого не знал никто. Быть может, Эбби все-таки прислушивается к его советам. Поэтому я не мог просто отбросить предупреждение Грейби. Мне нужно было следить за задней полусферой.

На следующей неделе я записался на прием к Эбби. Я работал в NASA уже восемь лет, но встречался с ним всего несколько раз, и всегда в компании с другими. Я никогда не сталкивался с ним один на один. Я подходил к его столу с таким же трепетом, какой, как я полагал, испытывает заблудшая душа, ведомая серафимом к трону Господню для решения ее судьбы.