Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах

При осмотре города бросается в глаза большое количество разрушений. Наиболее сильно разрушен центр. Здесь буквально на каждом шагу видишь развороченные многоэтажные дома, церкви, театры. Разрушения почти не исправляются. Лишь в некоторых зданиях производится небольшой ремонт. Внешне город выглядит очень грязно. На улицах много грязи, грязного снега и вообще мусора. Главный вокзал Варшавы с его полутемным перроном, заколоченным досками, производит впечатление небольшого провинциального вокзала.

Трамвайное движение восстановлено не полностью. На улицах много извозчиков. Есть еще так называемые рикши – люди, перевозящие пассажиров с помощью велосипедной тяги. Автомобилями пользуются исключительно немцы. Руководство уличным движением осуществляют польские полицейские. Хождение по улицам разрешается до 11 ч. вечера. После этого времени можно рисковать быть избитым или отправленным на принудительные работы. В центральном кафе «Адрия», где я был, висит объявление, что пребывание там гражданского населения разрешено лишь до 10 ч. Всё кафе было заполнено военными, которые сидели на лучших местах, впереди. На улицах много нищих, детей и взрослых, которые бегают за прохожими и просят милостыню. В городе также очень много проституток, разгуливающих на глазах у полиции свободно по улицам.

В телефонной книжке гор. Кракова есть даже телефонный номер публичного дома. Подобного рода заведения существуют и в Варшаве. Особой «достопримечательностью» Варшавы и вообще генерал-губернаторства является гетто. В Варшаве, почти в центре города, на небольшой территории собрано полмиллиона евреев. Территория гетто обнесена стенами. Вход и выход по специальным пропускам. Входы охраняются немецкими солдатами, польскими и еврейскими полицейскими. На воротах надпись «Seuchensperrgebiet» (область поражена чумой). Евреи в гетто совершенно бесправны. Еврея можно избить, ограбить, даже убить. Немец может прийти в квартиру еврея, набрать мебель, ценные вещи и т. д. И это считается в порядке вещей.

Продовольственного снабжения никакого. За продажу продуктов евреям по новому закону предусмотрено строгое наказание. Иногда спекулянтам все же удается продать небольшое количество продуктов, но это также карается законом. Через гетто проходят городские трамваи, без права остановки. Я проезжал через это место 2 раза. Бросается в глаза огромное скопление людей. Все куда-то спешат. Что-то ищут – муравейник. Все с повязками и знаком . Подобного рода гетто, но более мелкого размера я видел в 30 км от Варшавы, в г. Отвоцке.

Польская культура в загоне. В театрах и в кино почти либо немецкие, либо белогвардейские фильмы{517}. Издавать что-либо на польском языке воспрещено. Я пытался купить патефонные пластинки на польском языке, но сделать этого было нельзя, т. к. производство их прекращено. Доцент Заворский, который оперировал Васильева, показывал мне иллюстрации к книге по оперативной хирургии, которую он хотел издать. Иллюстрации желтеют, покрываются пылью, а издание книги является лишь мечтой. Знаменитые артисты и актрисы б[ывшей] Польши, некогда блиставшие на сцене, работают официантами в кафе. Таких кафе много и в одном из них я был. Я разговорился с одной из актрис. Она жаловалась на то, что приходится работать целый день, выполнять черную работу, что она страшно устает и все же она говорит, что играть для немцев она не согласилась бы. На улицах играют группы музыкантов классические вещи, а их представитель с нотами в руках просит у прохожих вознаграждение. Университеты и школы закрыты. Есть несколько начальных школ, да и то частного типа. Картинная галерея вывезена немцами и теперь в этом доме базар и кафе. Из памятников остался лишь памятник Адаму Мицкевичу да 2–3 других, остальное переплавлено и вывезено немцами. Вообще немцы вывезли из Варшавы все, что можно было вывезти, причем по рассказам немцы вначале прямо грабили, и любое сопротивление влекло за собой смерть.

…Поляки немцев боятся и в то же время страшно ненавидят. Когда проходит немец, поляки снимают шляпы. В то же время поляки не любят, если говорят по-немецки и употребление немецкого языка в обществе считается нежелательным. Как мне говорили на вилле у адвоката Дурача, немцы сажают многих в концлагеря. Говорят, что оттуда выхода нет. Я читал сам объявления о смерти, происшедшей в ноябре, декабре месяце, напечатанные в февральских газетах. Такое объявление означает смерть в концлагере. Немцы периодически порайонно разбирают молодежь для различного рода работ, причем работы протекают в очень тяжелых условиях. Адвокат Дурач говорил мне, что немцы всячески издеваются над работающими, заставляют бегать на морозе, потом отдыхать по полчаса, сидя на холоде раздетыми, что многие не возвращаются. Настроение в генерал-губернаторстве явно антинемецкое. Адвокат Брандсбург, гражданин СССР, говорил мне, что генерал-губернатор Франк, несмотря на все попытки создать правительство из поляков, сделать этого не смог, т. к. из поляков никто будто бы не желает войти в состав такого правительства. Меня на вилле Дурача и в Варшаве спрашивали с интересом, бомбят ли Берлин, что говорят по поводу войны у нас и в Англии. Естественно, ничего особенного я сказать им не мог, но эти расспросы говорят о большом интересе к положению немцев. Немцы, между прочим, запретили слушание радиопередач и отобрали все радиоприемники.

В качестве дополнения можно отметить большое количество военных в Варшаве.

В г. Отвоцке в 30 км от Варшавы строятся казармы, делаются какие-то сооружения и в течение целого дня производится артиллерийская и пулеметная стрельба. Такова Варшава сегодняшнего дня{518}.