Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах

Одна из задач Деканозова заключалась в дополнительной «чистке» дипломатической службы, чтобы окончательно освободить ее от людей, не вписывавшихся в новую внешнеполитическую парадигму и систему руководства наркоматом. Сотрудников арестовывали прямо в кабинете заместителя народного комиссара, как, например, случилось с Гнединым. Заведующий Отделом печати поделился своим впечатлением о Деканозове, сложившимся у него в результате первой встречи с новоиспеченным заместителем наркома: «Деканозов слушал молча, со специфическим глупо равнодушным и скучно угрожающим видом. В нем было какое-то малопочтенное сочетание мелкого торговца, подражающего в манерах крупным коммерсантам, и мелкого полицейского, подражающего жандармскому полковнику»{500}.

Ни у Гнедина, ни у его коллег не было иллюзий относительно методов карательных органов сталинского режима. Тем не менее в начале мая 1939 года, то есть сразу после смещения Литвинова, произошло нечто из ряда вон выходящее. «Даже более циничные и лучше осведомленные люди, чем я, – вспоминал Гнедин, – не предполагали, что Молотов и Деканозов просто-напросто ночью соберут дипломатических работников в Наркоминдел, как в пересыльный пункт для переотправки арестованных в тюрьму»{501}.

24 ноября 1940 года Деканозов был назначен чрезвычайным и полномочным представителем СССР в Германии с сохранением за ним поста заместителя наркома. Нисколько не пытаясь обелить этого деятеля, отметим, что он обладал определенными способностями и заслужил репутацию небесталанного организатора. Как отмечал В. В. Соколов, «будучи послом в гитлеровской Германии он многому научился», то есть приобрел определенное дипломатическое умение{502}. Это подтверждается документами, свидетельствовавшими о том, что новый глава миссии проникся важностью момента и серьезно относился к своим обязанностям.

Деканозов решил поднять престиж полпредства, подчеркивая свою личную значимость. При этом не упускал мелочей, которые играют немаловажную роль в дипломатической деятельности. Так, его покоробило пренебрежительное отношение к советской миссии, проявлявшееся, например, когда главу этой миссии и других сотрудников приглашали на различные официальные мероприятия, в том числе на театральные спектакли. Однажды он возмутился тем, что в опере ему «обещали ложу Геббельса, а дали обыкновенную ложу 2 разряда, причем предложили уплатить по 9 марок за место». В другой раз предложили места уже по 11 марок, в то время как в Москве иностранным дипломатам выделялись бесплатные билеты во все театры, да и кормили там бесплатно. «Я думаю, – написал Деканозов Молотову, – что нашему Протокольному отделу следовало бы по части предоставления бесплатных мест и угощений в театрах быть более сдержанным по отношению к иностранным представительствам». С этим трудно было спорить, ведь вся дипломатическая жизнь построена на основе взаимности{503}.

Другая «мелочь», о которой сообщил Деканозов, была связана с обеспечением дипломатических сотрудников продовольствием и бензином. В Москве «германское посольство снабжалось продовольствием и горючим без ограничений», в то время как в Берлине советским дипломатам приходилось долго ждать карточек для того, чтобы «отовариться», и не бесплатно{504}.

Признавая деловую хватку полпреда, нужно сказать и о том, что он позаботился о материально-бытовых условиях, в которых проживали дипломаты. Прибыв в Берлин, обнаружил, что лучшие квартиры в жилых секторах миссии отданы сотрудникам военного атташата. Сочтя это несправедливым, тут же пожаловался Молотову: «Оперативные сотрудники полпредства размещены очень скверно: маленькие темные комнаты, теснота, отсутствие элементарных удобств для работы и приема посетителей. Вместе с тем военные работники занимают лучшие комнаты и размещены в сравнительно лучших условиях»{505}.

С новым военным и военно-воздушным атташе генерал-майором Василием Тупиковым (назначенным в декабре 1940 года, вскоре после приезда Деканозова) полпред договорился «перевести атташат в другое место». Тупиков не возражал, однако запросил Москву для принятия окончательного решения. «Вопрос таким образом затянулся, – писал Деканозов, – и может быть неправильно понят в Москве. Я взвесил всё и решил, что переселение надо провести не откладывая, т. к. это уже начинает отражаться на нормальной работе аппарата»{506}.

Вряд ли другой руководитель, не обладающий столь основательной поддержкой «наверху», решился бы настаивать на своем так твердо и безапелляционно. Но этот человек знал свои возможности. Письмо полпреда Молотов украсил резолюцией: «Т. Тимошенко. Считаю, что с этим надо согласиться»{507}. Семен Тимошенко являлся наркомом обороны.