Читаем Вернадский. Дневники 1917-1921. полностью

Я не касаюсь его в подробностях, т. к. он записан. П. Н. [Милюков] определенно указал на восстановление монархии (неудобства Алексея – регенство и непопулярность окружающих). Необходимость полного восстановления границ России (с Литвой, Эстл[яндией], Лифл[яндией]. Относительно Курляндии разговор касался два раза. М[илюков] признал возможность исправления границ). Кавказ д[олжен] б[ыть] весь возвращен. М[илюков] считает это условием для прочности монархии и думает, что только этим путем может создаться прочное положение в будущем с Германией. План – движение армии Алексеева при доброжелат[ельном] попустительстве и поддержке издалека Германии. Разговор об Алексееве, необходимость командования которого подчеркивалась М[илюковым]. По отношению к Укр[аине] – выяснилось, что мысль о создании здесь королевства в Германии есть. М[илюков] признал необходимость ее особого положения, но не в объеме Баварии. Ее права не должны служить показателем для других частей России. Разговор Г[аазе] записывал. Кончилось у них тем, что Г[аазе] сообщит разговор в более высокие (или ответствен[ные]) сферы и М[илюков] не отказывается иметь и там разговор.

Вчера утром гулял с Ниночкой немного. Очень мало что успел сделать, т. к. целый день деловые разговоры или были люди. Работал над жив[ым] вещ[еством]. Читал Gmelin Kraut химию, отдельные части 177.

Утром у меня был Остащенко-Кудрявцев, старший астроном Пулковск[ой] обсерват[ории]. Разговор о судьбе Николаевского отделения Пулк[овской] обс[ерватории]178. Положение трагическое. С января не получают содержания и не отвечают на письма. Необходимо связаться с здешним правительством. Временное положение, не решая прав Пулкова и П[етроградской] Ак[адемии] н[аук].

Связь с будущей Киев[ской] Ак[адемией н[аук], которая ведает дело впредь до окончательного решения вопроса. Кризис в Пулкове – дикое проведение выборного начала, приведшее к уходу Белопольского (известия в Николаеве) и к невозможности замены его равноценным ученым связано с большей зависимостью Николаевского отделения от многоголовой коллегии в Пулкове. В Николаевской обсерв[атории] хороший подбор ученых: Циммерман, Залесский – астрономы, первоклассный механик Г. А. Кондратьев (Фрейберг). Недостаточное вознаграждение. Ведется значительная часть мировой работы по определению в северном полушарии и части южного положения 2000 слишком крупных звезд. Ту же работу ведут Пулково, Киль, М[ыс] Добр[ой] надежды и т. д.

Должен был прибыть самый большой в Европе рефрактор. Он остался в Ирландии из-за войны и оплачен в известной части.

Кудр[явцев]-Ост[ашенко] рассказывал о восстании против немцев в Николаеве. Погибло несколько тысяч рабочих; вызвано это было большевиками, которые обманули рабочих, указав на подход 40 000 матросов и т. п. Вооружили и женщин, и детей. Будто бы надо было недолго продержаться. Часть города уничтожена. Избито много немецких офицеров, немцев было немного, но они продержались 179. Сейчас опять среди рабочих идет та же пропаганда, ненависть к немцам очень велика, и большевикам все-таки верят. Ненависть к немцам, по-видимому, всюду, но примет ли это патриотическую форму?

Заседание президии Гл[авного] ком[итета] у Дем[идова], были Мил[юков], Винавер, Набоков. В Крыму И.И. [Петрункевич] стал на союзническую] ориентацию. Наб[оков] согласен с нами, и с ним большинство Крымского ком[итета] (Келлер, Пасманик). Все заседание посвящено было докладу Винав[ера], очень подробному о положении дел в Москве. Его записал Мил[юков] (и отчасти Гр[игорович]-Бар[ский]).

Для меня ясно, что ЦК стал на невозможную точку зрения – не действенен; соединился с левыми (социалистами). Пр[авый] ц[ентр] порвался – к.-д. ушли, по-видимому, в связи с тем, что Пр[авый] ц[ентр] имеет «германскую ориентацию»? Члены – к.-д. в Пр[авом] ц[ентре] (к.-д., торг[ово]-промышленный [союз], Союз общ[ественных] д[еятелей]) Новгородцев, Степ[анов], Астр[ов] ушли и блок распался. К.-д. там остались, напр., из союза обществ[енных] деятелей – Леонтьев, Д. Щепкин. Уже давно, очевидно, шли закулисные от кадет сношения 180. Левый центр – прав[ые] с.-р, в том числе Авксентьев, Гоц. Они согласились на попытке директории из трех вместо диктатора – (кадет – они хотели Мил[юкова], к.-д.— выставили Кишкина, а если ему не удастся, то Астр[ов] или Степ[анов]; с.-р.— Авксентьев; генерал Болдырев). Должны были отправиться в Владивосток. Вся эта истории мне представляется ошибочной, как ошибочно соединение с социалистами и разрыв с более правыми.

Мил[юков] не участвовал в заседаниях. Я думаю, во всей этой ориентации ЦК и его ошибках сыграл видную роль Винавер.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное