Вернись и полюби меня (ЛП)

Потому что Лили само совершенство – хотя, конечно же, не поэтому. Потому что они считали ее совершенством во всех тех аспектах, которые имели для них значение. Хорошенькая, талантливая, жизнерадостная – она прекрасно соответствовала их ожиданиям. Они ничего не знали о ее взрывном темпераменте – что она способна больно уязвить, дай только повод, и свято уверена в собственной непогрешимости, а еще – упертая и безнадежно наивная, потому что слепо верит другим на слово. Они не знали, что Северус давал ей свои записи по зельям – всегда, с самого первого дня; Слагхорн приписывал все заслуги ей одной, и Лили лишь неуверенно пыталась его переубедить – настолько довольной и одновременно виноватой она себя при этом чувствовала. Не знали они и о том, что, хотя некоторые ее идеи в области трансфигурации были и впрямь блестящими, порой она допускала грубейшие промахи. Они и понятия не имели, что она была нерешительна, порой откровенно ленилась – особенно когда речь шла о каком-нибудь соревновании – и о том, что несмотря на всю свою любовь к магии, Лили предпочитала мир магглов – его кинотеатры, его невозможную живопись, а еще поезда и самолеты, потому что по пути любила видеть, куда едет. Им бы и в страшном сне не приснилось, что иногда она чувствует себя лишь бледной фикцией, имитацией настоящей волшебницы, которая не заслуживает ни популярности, ни чужой любви…

…а потом он разинул рот и проорал свое “грязнокровка” прямо на глазах у толпы человек в пятьдесят. Неудивительно, что она настолько рассердилась, что больше не захотела с ним общаться. Сам того не желая, он ударил прямо по живому, вытащил наружу все ее комплексы и угодил в ту болевую точку, которую она прятала ото всех, кроме него. По крайней мере, на тот момент прятала. Конечно, потом она все рассказала Поттеру, поделилась с ним всем – как тем, что когда-то предназначалось только для Северуса, так и тем, что никогда ему не достанется…

Апогей жесточайшей в мире иронии: сколь бы он ни наслаждался, жаля других словами, сколь бы метки и разящи ни были его уничижительные замечания, сколь бы усердно он ни пытался умалить других и принизить – одно-единственное слово единственному человеку, которого он хотел обидеть менее всего на свете, нанесло рану куда более явную и глубокую, чем он когда-либо намеревался.

Как можно сказать: в моих глазах ты совершенство, и подразумевать при этом даже те черты, которых сам человек стыдится?

Он ответил матери:

- Потому что Лили кажется совершенством во всех отношениях, какие для них важны.

- Да, - она моргнула, словно не ожидала, что он сумеет уловить ее мысль. Скорее всего, действительно не ожидала; он и сам сомневался, что сумел бы ответить ей в шестнадцать.

- Она хорошенькая, ее семья не бедна, и, скорее всего, в учебе она тоже не из последних. Хотя и не из первых – первые никогда не бывают всеобщими любимицами, - добавила мать с вескостью человека, который прочувствовал эту истину на собственной шкуре. Северус знал, что это и впрямь было так.

- Такая девочка, Северус, сможет выбрать себе любого, кто ей понравится. И, конечно же, жизнь устроена так, что ей с неизбежностью понравится кто-то такой же – кто тоже сможет выбирать… пожалуйста, пойми меня, Северус, – вероятность того, что она захочет связать свою жизнь с таким, как ты, очень, очень мала.

В тенях от горящего камина темные глаза матери казались огромными. Северус собрал воедино всю свою злость, ярость и досаду от прозвучавшей правды и убрал их очень далеко – глубоко под фасад, который окклюменция сохраняла спокойным и непринужденным.

- Люди любят не за то, что истинно, - продолжала мать, и где-то глубоко внутри Северус зафиксировал легкое колебание эмоций, вызванное удивлением: он никогда раньше не слышал из уст матери это слово – любовь. - А за то, что только мнят истинным. Поэтому мир населен людьми с разбитыми сердцами. Когда живешь иллюзиями, они с неизбежностью рассыпаются. Людям свойственно жить по шаблону, Северус. Они будут повторять тебе разные слова – долг, честь, любовь – пока тебя от них не затошнит. Порой они станут утверждать, что одно как-то связано с другим – что за честность и верность долгу тебя могут полюбить, и что те, кого ты любишь, должны чтить твои чувства в ответ. Но все это – ложь. Химера. Морок. И чем искреннее будет твоя вера в этот обман, тем болезненней потом окажется… разочарование.

- Принцы никогда не умели смиряться с разочарованием, Северус, - сказала мать негромко. - Это нам не свойственно. Помнишь, я тебе когда-то говорила, что окклюменция размывает те эмоции, которые мы чувствовали бы без нее, а в конечном счете способность их испытывать и вовсе атрофируется?

Северус кивнул, не доверяя собственному голосу. С этой истиной на собственной шкуре познакомился уже он.