Верните Моне

Вскоре машина уехала, и нам надо было решать, что делать дальше.

– А что, если этот цирк никакого отношения к делу не имеет? – спросила я, доедая пирожок с рыбой.

– Скорее всего так оно и есть. Поэтому ничего страшного не случится, если мы сейчас пойдём туда и посмотрим, что там, вообще, происходит.

– Согласна. Тем более врядли мы там встретим кого-нибудь из знакомых.

– Не уверена. Мы второй день в Португалии, а уже столько людей знаем…Ну, что ж, вперёд.

И мы вышли из кафе.

Подойдя к цирку, мы услышали громкие голоса строителей и шум, доносившийся из шатра. Заглянув во внутрь, мы увидели огромный круглый зал и большое количество людей, которые носились, кричали, что-то прибивали, тут же звучала громкая музыка, словом, работа шла своим ходом, и на нас никто не обращал никакого внимания.

Мы прошли по самому краю шатра и оказались в помещении, куда были принесены коробки из машины. В комнате никого не было. Приподняв одну из крышек, мы увидели яркие блестящие наряды, видимо, для каких-то цирковых номеров. В другой коробке также лежали вещи, маленькие свёртки и ничего интересного для нас здесь не было. Вдруг мы услышали быстро приближающиеся голоса. Было уже поздно убегать, и мы, не сговариваясь, ринулись к самой большой коробке и спрятались за неё.

– Как часто в последнее время нам приходилось прятаться, – пронеслось у меня в голове. – Только бы ни чихнуть.

В этот момент в комнату зашли двое. Сквозь узкие щели в коробке можно было видеть только ноги, вернее только обувь. Мужчины встали друг против друга и по английски тихонько стали о чём-то беседовать. Вслушиваясь, я с трудом понимала доносившиеся до меня слова. И вдруг у меня застучало сердце. И так громко, что я чуть было не вскрикнула от страха. Туфли… Ну, конечно. Это были те самые туфли. Их мы уже видели в магазинчике, когда прятались под прилавком. И, несомненно, они принадлежали никому иному, как Молодому человеку. О, нет!

Я стала внимательно вслушиваться. Наши «друзья» говорили так тихо, что я уже перестала напрягать свой слух и, замерев, стала ждать, что же будет дальше.

Вдруг ноги Молодого человека повернулись к одной из коробок, которая стояла в самом низу, накрытая другими вещами, и совсем тихонько, но конкретно показывая именно на эту коробку, постучали по ней.

Я боялась смотреть на Зару. Мне, действительно, стало страшно. Только бы они нас не заметили. Это будет наша последняя встреча.

Ботинки ещё немного потоптались и вскоре направились к выходу. Мы с Зарой не дышали. Прошло минут пять и, наконец, переглянувшись, мы знаками показали друг другу, что лучше нам сейчас посидеть здесь и не высовываться, рискуя попасть в руки прямо к преступникам.

Прошло достаточно много времени. У меня уже стало сводить спину, да и ноги слегка стали затекать. Наконец, мы решили, что пора и выползать.

Немного скрюченные, (всё-таки долго пришлось сидеть в таком виде) мы выползли из убежища и быстро стали открывать коробку, на которую нам указали ботинки Молодого человека.

Странное предчувствие меня не обмануло.

– О! О! – как-то восторженно просвистела Зара. – Ну и номер!

В коробке между цветными тряпками лежал рулон. Мы даже и не сомневались в том, что там могло быть. Молча, на пальцах, мы стали решать куда бежать. Осторожно выглянув за дверь, Зара кивнула уверенно головой, и через пару секунд мы оказались опять в шумном зале. Как и в первый раз, картину мы спрятали в сумке, накрыв её курткой. Оставалось только пройти к выходу, постараясь не встретиться с кем-нибудь из знакомых.

К нашему удивлению, на нас никто не обратил внимания, и вскоре мы уже мчались по нашим знакомым улочкам счастливые, гордые, словно победители, известнейшие во всём мире чемпионы, получившие золотые медали на олимпийских играх, – даже поплакать захотелось от восторга.

«Ну, надо же, как оказывается легко. Взял Моне и пошёл», – думала я, пробегая мимо небольшого магазинчика, где продавали газеты и журналы. – «И никто в мире сейчас и не догадывается, что картина Моне находится у нас с Зарой. И не какая-то там копия…»

Моё сердце выпрыгивало от радости, и когда, наконец, мы вбежали в наш отель и влетели в нашу комнату, – мы рухнули на постель и стали хохотать, нервно хватаясь за животы и медленно приходя в себя. Наконец, немного успокоившись, мы с горящими глазами стали раскрывать картину. Да! Это был Моне! Невероятно! Какая красота! Хотя мне, в принципе, нравится другое в искусстве, но эти цвета и скорее осознание того, что это был настоящий Моне – придавали нашему счастью особые нюансы.

Обратно домой мы решили ехать на поезде. Билеты на самолёт пропадали, так как рейс на Гамбург только вечером, но нас это совершенно не беспокоило. Нужно было как можно скорее выбираться из этого города.

…Через час мы уже были на вокзале, и до отправления оставалось минут десять. На душе было легко и спокойно. Мы просто ждали. Ни о чём не говорили, просто стояли и улыбались.

И вот уже виден наш поезд. «Как всё просто», – пронеслось у меня в голове. «Захотел Моне – пожалуйста. Или вам нравится другой художник? Милости просим. А может…»