Верните Моне

Быстро схватив желаемое, мы буквально через какие-то секунды вылетели на улицу и, не оглядываясь, пустились бежать с такой скоростью, как будто бы за нами гнались охотники. В руках у нас был рулон, похожий на холст, и мы даже не сомневались – ЭТО могло быть только одно. Моне. Боже мой! Моне! Честно говоря, не думала, что буду так близка к искусству.

Первой стала выдыхаться Зара. Вскоре я последовала её примеру. «Может зря бежим так быстро?» – пронеслось у меня в голове. И, оглянувшись назад, мы понемногу стали убавлять темп. Завернув в первую попавшуюся арку, мы оказались в небольшом дворике, где нас никто не мог видеть. С горящими глазами мы вцепились в Моне и, как хирурги, стали его нежно вскрывать.

И вот перед нами предстал тот таинственный мир, который пленял, соединял, восторгал стольких тысяч людей, умов, сердец; стало прямо-таки немного страшновато, что вот сейчас у нас в руках такое сокровище; и никто даже представить себе не может, что именно я и Зара владеем таким богатством, как известная картина Моне. Ой. Даже неловко как-то.

– Ну и что теперь? – очень озадаченно пропела Зара.

– Действительно, куда? В музей… или в полицию? – неуверенно пролепетала я.

Мы спрятали картину в мою сумку, накрыв её курткой, чтобы уж точно не было похоже, что у нас что-то ценное имеется, и побежали по направлению к центру, подальше от нашего снесённого домика. Через несколько минут, неожиданно для нас (собственно говоря, к нашему ужасу), мы оказались там, где любопытная толпа возросла вдвое, а полицейских машин прибыло в каких-то несметных количествах. Мы оказались опять прямо у музея.

И тут у меня начали дрожать сначала колени, затем непроизвольно стали стучать зубы. На Зару я боялась даже смотреть, так как краем глаза видела, что она стала меньше ростом чуть ли не на целую голову и пальцы рук как-то быстро и нервно трепетали в воздухе, словно искали хоть какого-то спасения. Словом, мы поняли, что если сейчас у нас обнаружат картину, то весь этот театр в одну секунду закончится, и нам будет очень плохо. Нас посадят в тюрьму, и дома даже не узнают о том, что мы хотели совершить такой хороший поступок, а вышло, ну, так уж получилось, совсем по-другому.

Пока мы слезливо думали о нашем несчастном будущем – мы даже и не заметили, как к нам подошёл небольшого роста мужчина и, взяв меня и Зару под локти, произнёс:

– Девочки, мне бы хотелось с вами сейчас побеседовать.

– А кто Вы? – без всякого стеснения спросила Зара. Мне почему-то стало не по себе.

– Комиссар полиции, – моё сердце забилось, как рыбёшка, пойманная в сети. – И мне хочется задать вам пару вопросов.

Ах, ну, зачем мы здесь оказались, какая глупая ошибка получилась – вертелось у меня в голове. Как же так. Что же теперь делать? Сейчас он увидит Моне и всё – приехали.

– Вообще-то, мы туристы, – как-то легко затараторила Зара, – и должны, к сожалению, уходить, иначе можем опоздать на поезд.

Комиссар даже не думал нас отпускать. Он повернулся к выходу, и, продолжая держать нас за локти, вежливо подтолкнул к тому месту, где стояли полицейские машины.

Мои зубки начали безостановочно дребезжать. А Зарины ресницы заморгали так быстро, словно два мотылька, летящих на свет, которые поняли всю суть и смысл бытия, но увы было слишком поздно…

Мы пропали. Мы сгорели. Что бы мы сейчас ни говорили, нам никто не поверит, что мы сами хотели прийти в полицию и всё рассказать.

Словно застывшие мумии, мы оказались перед машиной комиссара, откуда вышли ещё двое мужчин.

Всё. Это конец.

– Извините нас, конечно, – начал вежливо комиссар, будто бы просил взаймы тысячу долларов, – но наше дело проверить всех, кто находится сейчас на территории музея.

И как-то безразличным голосом добавил, что мол «вы же понимаете, девочки, что вы тут совершенно не причём, но долг – есть долг, и мы должны проверять всех».

– Ага, – одновременно, как роботы ответили мы с Зарой.

Один из полицейских подошёл ко мне и снял с плеча мою сумку. Он достал рулон, и передал его комиссару полиции, продолжая смотреть дальше, что находится в сумочке. Мои зубы перестали стучать, и я почувствовала, как у меня остановилось сердце.

– Ничего не понимаю, – воскликнул ошарашенный комиссар, когда перед ним предстал сам Моне во всём его шикарном величии.

– Вы…вы… – он даже не знал с чего начать.

Да и мы, кстати, тоже не понимали, как себя вести дальше.

Вероятно, до него как-то быстренько всё дошло, и он закричал. «В прокуратуру. Быстро!» И вот мы уже сидим в машине и едем куда-то, зачем-то, для выяснения каких-то непредвиденных сочетаний типо «как бы хотелось сделать что-нибудь хорошее» и уже ближе к развязке – «ну и влипли же мы».

Через три минуты мы оказались в здании полиции.

Комиссар не знал с чего начать. Он ходил по комнате и грохотал карандашом по всему, что попадалось ему под руку. Мы с Зарой, как два попугая, не сводили с него глаз.

Он вдруг сел напротив нас и совершенно спокойно начал: «Так, девочки, рассказываем.»

Видимо, комиссару никто не хотел отвечать.

– Вы же понимаете, ЧТО мы у вас нашли?