Верность

И хотя перед операцией Анна никого не желала видеть, вся компания в составе Маргериты, Карло, Лоренцо и супругов Пентекосте, не вняв ее просьбам, столпилась в палате. Анна лежала на двух подушках, не в силах ничем пошевелить до самого паха, от этого у нее чуть не развилась клаустрофобия, чтобы немного отвлечься, она глядела в окно на свой родной Милан под алюминиевым небом. И только внук, изрисовавший каракулями вдоль и поперек весь гипс, скрашивал томительное ожидание: на мгновенье Анне даже показалось, что они с ним вдвоем дома слушают пластинки. Почувствовав, что в присутствии родственников ее страх вырастает до гигантских размеров, Анна робко намекнула Карло: может быть, вы все уже уйдете? Но Лоретта воевала с букетом лютиков на прикроватной тумбочке, а Доменико шушукался с заведующим отделением, после чего шепнул Анне, что оперировать ее будет сам заместитель главврача (очень опытный хирург), и дней через десять или даже раньше она окажется дома.

– Через десять дней?!

– На этом настоял я. Тебе нужно восстановиться. На самом деле хватит и недели. – Пентекосте улыбнулся. – Не волнуйся, мы тебя не бросим.

Да, Доменико уже не жалит как прежде, они с Карло шутили, что он как бренди – с годами теряет градус. Ему давно было пора выйти на пенсию, но он как-то признался Анне, что лучше отдаст концы на работе, чем будет каждый день торчать по шестнадцать часов в сутки в компании Лоретты. Человек – странное существо: то ты кого-то не перевариваешь, то через минуту готов отправиться с ним на пикник. Анна перевела взгляд со свата на Карло и Маргериту, стоявших посередине палаты: они все еще были красивой парой. Время их не разобщило, и это ее успокаивало. Карло уже не навещал ее по привычке по четвергам, а приходил когда придется, как и Маргерита. И он, и она пристраивались в дальнем углу дивана, вытянув ноги на журнальный столик и положив голову на спинку. Смешно, когда два разных человека раз за разом принимают одинаковую позу.

– Ну как? Ты меня уже всю разукрасил? – Анна посмотрела на внука, рисовавшего рыбку на ее гипсе. Она превратилась в бабушку с острыми плавниками. Добавив бирюзовые глазки, Лоренцо заявил:

– Теперь это ты.

– А я рыбка аквариумная или морская?

– Морская.

– Молодец, мой зайчик, – похвалила она и в изнеможении опустила голову на подушку. Приласкав внука, Анна заметила, что все обернулись к двери. Человек на пороге попросил разрешения войти.

Уставившись на него, Анна проговорила:

– Я неверующая, святой отец.

– Я навещаю всех, даже неверующих, – ответил священник, приблизившись. Это был человек средних лет в очках с черепаховой оправой, Анна отметила про себя блеск бриолина на его волосах.

– Мы подождем за дверью, – сказала Маргерита.

Священник, поздоровавшись с другими пациентами, попросил позволения сесть.

– Вы пришли отпустить мне грехи?

– Нет. Вам предстоит операция. В таких случаях я всегда захожу к пациентам.

– Ох, – вздохнула она, в глазах стояли слезы. Взяв себя в руки, Анна улыбнулась.

– Ваше имя, синьора?

– Анна.

– Синьора, если вы хотите, я сразу же уйду.

Покачав головой, Анна проговорила:

– Просто вспомнила мужа. – И нашла глазами окно. – Когда он умирал, его соборовали. Казалось, Франко был уже там, а не здесь, но я все-таки заметила – в какой-то момент он махнул рукой, словно прогонял муху. Вы меня слушаете?

– Но вы-то не умираете.

– Да бог его знает! – Анна уставилась на мясистые руки священника, под одним ногтем виднелась черная каемка, он не переставая тер кончики пальцев друг о друга. – Как вас зовут, святой отец?

– Антонио.

Анна задумалась.

– Как в том фильме… Помните? – И потерла лоб, силясь вспомнить.

– Нет, не помню.

– Главный герой там был еще с таким чубом… Смешной был фильм. – Анна легла поудобнее на подушке.

– Начинайте, Антонио.

– Можно? – спросил священник.

– Теперь да.

Подняв вверх руку, он благословил ее во имя Отца и Сына и Святого Духа.

– А как же Мадонна? Почему вы все про нее забываете?

– Вы молитесь Мадонне?

– Упомяните и ее.

Священник так и сделал.

– Спасибо, – поблагодарила Анна.

– Я завтра к вам зайду.

– Если вы меня не застанете, знайте, я там замолвлю за вас словечко. Хотя вам это и не нужно.

– Не говорите глупостей. – Коснувшись рыбки на гипсе, священник попрощался: – До завтра, Анна.

Как только священник вышел, она подозвала Карло и прошептала ему:

– Пластинки я оставляю тебе.

По морщинкам у нее на лбу Карло догадался, что Анна не шутит. Погладив тещу, он добавил:

– Я заберу и комиксы.

И тут его кольнуло нехорошее предчувствие – Анна в инвалидной коляске. Днем ранее Маргерита произнесла эту фразу: мама в инвалидной коляске. Он промолчал, и она расплакалась, затем он обнял жену и не отпускал, пока не вскипела вода для растворимого кофе.

– Это все наша квартира, – добавила Маргерита.

– Это остеопороз.

– Я же заполучила ее обманом.

– Твоей матери восемьдесят лет.

– Сто сэкономленных тысяч – вот цена маминого перелома.

– Только не начинай!

– Целых тридцать лет мы будем платить по девятьсот евро каждый месяц. Три тысячи в год уходит за услуги кондоминиума. И у нас даже нет лифта!