Верность

Карло закутался в пальто, он помнил эту площадку и галдеж напротив вокзала. Двадцать пять лет назад они с друзьями шумной гурьбой высыпались из электрички и смешались с летней толпой, продававшей билеты на «Желтый флаг» и «Леди Годиву». Если тогда Ривьера встретила их ярким светом, то сейчас все было подернуто легким туманом. Он оказался на пешеходной улице, по левой стороне стоял Дуомо – от фасада цвета слоновой кости веяло таким холодом, что он весь оцепенел. Проходя мимо ряда магазинов, он заметил впереди площадь: жители Римини прятались под навесами. Он стал ногами на нарисованную на брусчатке звезду, достал телефон, сверился с картой и понял, что это площадь Трех мучеников. До Ларго Бордони предстояло пройти еще два километра, море осталось с противоположной стороны, ему хотелось хотя бы взглянуть на него. Он почувствовал голод, втянул носом пар изо рта с привкусом соли и недавней метели.

– А теперь – вперед, – сказал он себе и зашагал под музыку, доносившуюся из небольших динамиков, развешанных вдоль улицы. Он шел вровень с велосипедом, которым управлял усатый мужчина, маневрировавший среди прохожих.

– Сауро! – прокричали усачу из газетного киоска, тот поздоровался в ответ.

Карло старался идти за ним следом. Велосипед остановился у винной лавки под вывеской «Морри», центр Римини остался позади, и он понял цель своей поездки: университетский туалет, София, прижавшаяся к нему бедрами, вонь аммиака, губы и пористый язык, ее шепот: «Не надо», «Такие дела», желание – все это шло от этих улиц, деревьев, людей. Он не сомневался, что пережил все и не пережил ничего, да и как этому было уместиться в памяти? С оживленной улицы он попал на окраины – такие спокойные по сравнению с миланскими: ухоженные дома, велосипеды, оставленные у подъездов. Оказавшись на аллее на виа Дарио Кампана, он сверился с картой и понял, что через двенадцать минут будет на месте, дошел до поросшей травой круговой развязки и рубинового домика – до Ларго Бордони оставалось не более двухсот метров.

У него было такое же чувство, как перед дверью 67-го номера или перед чужой кроватью: чувство, будто он должен выполнить важное поручение. Многоквартирные дома неподалеку наводили тоску своей унылой геометрией, Карло взглянул на часы: десять минут третьего, скоро в магазинах закончится перерыв, может, хозяйственный магазин уже открыт? Он остановился у ворот жилого дома: тут помещались супермаркет Despar и рыбная лавка. Прохожие переходили дорогу с полными сумками, здоровались, останавливались поболтать и снова спешили по своим делам. Карло расслабил шарф. София писала в своем рассказе, что жила в одном из таких домов, на первом или втором этаже, в день аварии «Фиат Пунто» стоял перед подъездом, они сели в машину и включили радио.

Наконец он на месте, на Ларго Бордони. В пешеходной части улицы теснились молочная лавка, бар, газетный киоск, прачечная; над ними простиралась терраса, на которую выходили окна квартир. Проходя мимо магазинчиков, он увидел, как открывается цветочная лавка на противоположной стороне улицы. За развилкой он заметил клумбу и стоящие вокруг скамейки, наконец его взгляд уперся в вывеску: «Хозяйственный магазин Казадеи». Свет внутри не горел, у входа находился стеллаж с лейками. Он приблизился и увидел, что одна витрина мигает пурпурными огоньками, рождественская гирлянда яркой дорожкой бежала вокруг выставленного товара. Карло заглянул внутрь: от холода стекло запотело, он различил прилавок с цветными крышками из пластика, карабинами и кольцами для ключей, в глубине у стены стоял стеллаж с ящичками, надписи на которых он не мог разглядеть. От его руки, прислоненной к запотевшему стеклу, образовался след. Мимо него кто-то прошел, Карло резко обернулся, потом заметил какое-то шевеление в глубине магазина. Продолговатая тень перемещалась от одной полки к другой – мужчина, сделав Карло знак подождать, звякнул ключами и открыл дверь:

– Если вы что-то хотели, мы тут.

– Да нет, я просто смотрел.

– У нас переучет, я выключил свет, чтобы меня не отвлекали. Скоро откроемся. – Старик был тощий, когда он говорил еле слышным голосом, его веки истончались.

– Вам точно ничего не нужно?

– Точно. Спасибо. Извините, если помешал.

– Да ради бога. Хорошего вам дня.

Это мог быть ее отец. Жаль, что он не пожал ему руку. Заботливый человек из рассказа Софии, не любивший принимать решения: слишком молчаливый, слишком вежливый, он проявлял решительность только с клиентами. Взглянув на него в последний раз, Карло отправился было обратно, как вдруг его кольнуло предчувствие: он обернулся и увидел ее. Она приближалась с другой стороны Ларго Бордони. Видно было плохо, но Карло не сомневался, что это она. Убедившись в том, что не ошибся, он отошел от витрины и спрятался за угол магазина.