Верность

– Это ваша точка зрения, товарищ?

– Да, моя. И она разделяется Читой, с которой я постоянно связан.

– А я никак не могу связаться.

– Не можете, потому что не знаете, через кого нужно связываться. В общем, в этом году я на Камчатку, конечно, не поеду. Это была бы бессмыслица.

– Что же вы намерены делать?

Не ответив, Ларк с нервозностью продолжал:

– Очень рад, что не послушался вас с Клюссом и не поторопился с отъездом. Теперь было бы провалено всё дело.

– Ну а с «Завойко» как быть? Ведь я вам его передал?

– «Завойко» останется в моем распоряжении. На нём я думал ехать только до Хакодате. У меня есть сведения, что судно ненадежно как в смысле вооружения, так и его команды. Там много не наших людей.

– Это ваше последнее слово, товарищ?

– Да, последнее.

– Ну что ж, тогда мне остается ехать в Читу.

– Поезжайте, но помните, что вступать с вами в полемику я не нахожу нужным.

– Тогда до свидания в Чите, товарищ.

Ларк молча поклонился, раздосадованный. Якум вышел.

«Как это получилось, – думал он, шагая по Бэнду, – что Дальбюро нашей партии доверило комиссарство этому нечестному, путаному человеку? Только потому, что он сын старого революционера? Какая роковая ошибка!»

61

В день отъезда Якума в Читу «Шанхай Дэйли ныос» вышла с сообщением о «Ральфе Моллере»: при выходе из порта Муроран он был обстрелян прибывшей из Владивостока русской канонерской лодкой и вынужден вернуться. Там он задержан японскими властями и разгружается. Ехавшие на Камчатку большевики отправлены в Читу через Корею и Маньчжурию.

Прочитав сообщение, Ларк улыбнулся: как он проницателен! Но провал назначенной Совнаркомом экспедиции, главным виновником которого был он сам, нужно было на кого-то свалить и как-то обосновать свое необдуманное заявление Якуму об отказе самому ехать на Камчатку.

Поразмыслив, он решил, что в этом ему может посодействовать комиссар посыльного судна, юноша, которого он видел только издали. Расчет Ларка был прост: комиссар судна подтвердит при свидетелях факт неблагонадежности экипажа «Адмирала Завойко» и таким образом поможет оправдать задержку и судна, и его самого в Шанхае.

Ларк принял Павловского в роскошном номере «Асторхауза», в присутствии своего секретаря и стенографистки. Павловский, сидя в удобном кресле, нервничал и волновался. Впервые он был на докладе, шутка сказать, у комиссара Камчатской области! Но в то же время у него из головы не выходил слышанный им разговор Якума с Воловниковым: «Этот человек может отказаться от своих слов, и отвечать за всё придется вам одному».

Ларк, сидя напротив у кругленького столика, пронизывал своего гостя изучающим взглядом.

– Скажите, товарищ Павловский, кто мог бы сообщить белогвардейцам во Владивосток о выходе «Ральфа Моллера»? Ведь они его чуть не захватили, он сейчас разгружается в Муроране.

– Читал, товарищ комиссар, но я не знаю…

– Вы понимаете, что это значит? – перебил Ларк, грозно сверкнув глазами. – Сорвано снабжение целой области! Не выполнено постановление Совета Народных Комиссаров!

– Я не думаю, чтобы кто-нибудь из наших офицеров… – снова начал Павловский, но его гневно и решительно перебил Ларк:

– Не думайте, а отвечайте на мой вопрос! Есть у вас ненадежные люди?!

Такая настойчивость обескуражила Павловского, он на минуту растерялся:

– Ненадежные, конечно, есть. Я не могу ручаться за старшего офицера Нифонтова. У него в гостях бывают прежние сослуживцы, белоэмигранты…

– Кто? – нетерпеливо перебил Ларк.

– Бывший капитан первого ранга Крашенинников, например. Сейчас он редактор «Нового времени»…

– Белоэмигрантской газетки? А Нифонтов пользуется авторитетом среди офицеров вашего судна?

– Как же, товарищ комиссар? Ведь он старший офицер. Все ему подчиняются и признают его авторитет. Кроме разве штурмана, который Нифонтова не любит.

– Та-ак… А командир?

– Командир вне всяких подозрений.

– А команда? Много среди матросов коммунистов?

– Я единственный коммунист на судне, товарищ комиссар. Среди матросов есть сочувствующие. Есть и люди, относящиеся ко мне враждебно… Но их немного. Большинство за нашу партию.

– Как это вы определили, что большинство? – насмешливо улыбнулся Ларк. – В чём это выражается? В разговорах?

– Да, и в разговорах. Пока обстановка не требует от матросов ничего, кроме несения службы, соблюдения дисциплины, содержания своего заведования в порядке. Всё это делают как положено и, по-моему, охотно.

– И исполняют все приказания старшего офицера?

– А как же иначе, товарищ комиссар?

– Не было ли у вас, товарищ Павловский, случая, когда вы отдали одно приказание, а старший офицер другое?

– Такого случая не было, товарищ комиссар. Когда мы стояли в Вузунге, у меня был конфликт со старшим офицером: он отдал приказание готовить машину без согласования со мной…

– И команда исполнила его приказание?

– Исполнила, товарищ комиссар. Я тогда не разобрался в обстановке. А потом все выяснилось…

– Скажите, товарищ Павловский, вы давно в партии?

– Я уже около года кандидат, товарищ комиссар.

– Та-ак… Кто же вас назначил военным комиссаром?

Павловский смутился и покраснел: