Верность

На диване, у круглого стола, сидел его прежний товарищ по морскому училищу мичман Добровольский. Рядом с ним Жаннетта в дорожном сером костюме, с таким же, как и у Нины Антоновны, галстуком-бабочкой и розой в петлице. На столе стояли несколько бутылок, тарелки с холодными закусками и ваза с фруктами. Добровольский попытался встать, но покачнулся и тяжело сел на прежнее место.

– Оч-чень рад наконец тебя увидеть, Миша… После долгой разлуки, живого и невредимого… Ведь мы еще в Сайгоне расстались, три года назад… А морская служба опасная… Помнишь, у нас говорили: почетная, но опасная… – Он наконец поднялся из-за стола, чуть не упав на руки штурмана, который невольно его обнял. Они расцеловались.

– Надеюсь, Юрочка, это не иудин поцелуй? – съязвил Беловеский. – Ведь мы как будто враги?

– К черту политику! Какие мы вр-раги?! И здесь эта глупая война русских с русскими! Но сегодня мы плюнем на все затеи адмиралов. Будем самими с-собой!

– А завтра?

– Завтра что-нибудь пр-ридумаем!

– Как ты попал в Шанхай? Ведь ты был в Японии?

Добровольский отвечал по-французски:

– Я должен рассказать об этом несколько позже, но не сейчас. Не сейчас! В настоящий момент, перед прекрасными женщинами, нужно пить! Не правда ли, сударыня?

Жаннетта, до этого не понимавшая ни слова, обрадованно улыбнулась и ответила, забавно надув губки:

– Я достаточно уже выпила, но Мишелю нужно налить двойную порцию за опоздание.

Протянув штурману руку для поцелуя, она, извинившись, вышла к поманившей её Нине Антоновне.

– Тогда тр-ройную! – Мичман снова перешел на русский язык и, проливая коньяк на скатерть, налил себе и штурману по полному фужеру: – Ну давай, Мишка! За почетную морскую службу! Она ведь опасная?

– Опасная, – ответил штурман, выпил коньяк одним духом и, не поморщившись, стал закусывать яблоком. – Ну ты всё-таки хоть не подробно, но объясни, что ты делаешь в Шанхае? С дипломатической миссией приехал, что ли?

– Пр-риехал тебя сменить…

– Уж не с Хрептовичем ли?

– Ты угадал…

– Конечно, угадал. Только не выйдет у вас ничего. Такие шутки, как с «Патроклом», не повторяются. Зачем ты ввязался в эту авантюру?

– Зачем? Чтобы расстаться с Владивостоком, одуревшими генералами и адмиралами. А отсюда поеду дальше… Официально участвую, а практически не намерен. Не хочу быть застреленным или заколотым в абордажной схватке. Я жить хочу! Роскошно, на полную катушку! И Нина Антоновна обещала мне помочь. А в случае необходимости – спрятать.

Из сада послышался шум подъехавшего автомобиля. «Значит, собираются взять нас на абордаж. Очень интересная новость. Не зря я сюда приехал», – подумал штурман и ответил:

– Благоразумно рассуждаешь, Юрочка. Убить можем запросто, если только своевременно не сдашься в плен.

Вошла Нина Антоновна с летним пальто на руке:

– Ну, мальчики, давайте выпьем по последней и поехали!

– Я не могу, Нина Антоновна, – запротестовал Беловеский, – в полночь мне на вахту.

– Михаил Иванович! Как вам не стыдно! Ведь вы очень хотели побывать в Ханчжоу! Не портите нам поездки, не тратьте времени на спор: ведь всё равно поедете! Если уж так хотите, приеду с вами обратно к вашей вахте, а их оставим там ждать восхода солнца в «павильоне семи звезд»!

– Даете слово?

– Даю, даю, упрямый мальчишка! Пейте – и пошли!

Жаннетта вошла первой в блиставший свежим лаком «линкольн». Добровольский сел посредине, Беловеский рядом с шофером, чтобы показывать дорогу, как сострила Нина Антоновна, устроившаяся за его спиной. Машина тронулась и покатила по асфальту. Мелькнул Бэнд, французская концессия, Наньдао, и, наконец вырвавшись из города на шоссе, «линкольн» развил скорость.

«Как жаль, что я не принял предложения Полговского», – думал штурман, ощущая на щеке вместе с упругим потоком воздуха трепещущий локон Нины Антоновны.

Был ясный и слегка прохладный день начала осени. Навстречу бежали рисовые поля, закопченные деревеньки, пропахшие бобовым маслом, грядки огородов. Мелькали рощицы тутовых деревьев, лимонов, мандаринов. Невозделанной земли видно не было. Как цветы, сверкая яркими куртками и соломенными шляпами, сотни человек копошились в зелени, убирая урожай. Вдали синели горы.

Беловескому захотелось взглянуть на удаляющееся дымное облако Шанхая, и он оглянулся назад. Добровольский, откинувшись на подушки сиденья и обняв Жаннетту, спал. Она, недовольно надув губки, смотрела в сторону.

Нина Антоновна со смехом сжала ладонями голову штурмана.

– Смотрите вперед, а то ещё потеряем дорогу, – пошутила она.

– Скажите, откуда он взялся? Чем намерен заниматься здесь? Ему, наверно, нужны деньги?

– Понятия не имею. Но денег у него сейчас достаточно. Не миллионер, конечно, но не нуждается.

– Откуда же это?

– Спросите у него. Два раза у него были какие-то коммерсанты. Француз, потом португалец. Считали деньги. По-моему – опиум.

– А от меня чего он хочет?

– Сейчас не спрашивайте. Позже, когда мы будем одни, всё расскажу. А сейчас любуйтесь природой. Смотрите, какая красивая скала. И сосны на ней каким-то чудом выросли. Непонятно, как их до сих пор не сдул тайфун.