Вернулся солдат с войны

Чья "надежда" вот эта макака с майорскими погонами, что кривляется и прихихикивает напротив моей скамьи подсудимых?

Сколько у нее подчиненных?

Портфель и авторучка?

Ни автомата у нее своего, ни бэтэра, ни личного состава, вверенного ей под командование Правительством СССР, ничего у нее нет, даже мозгов. Вся ее функция заключается в том, чтобы посмотреть в нужную статью УК, суметь там самостоятельно прочитать "от трех до восьми лет" и запросить у суда: "прошу назначить наказание сроком на восемь лет". Это ни функция, это фикция. С этой "функцией" справится дрессированная обезьяна. Как раз такая, как младшая советница Мещерякова.

Система мудра!

Система экономит усилия и не разбрасывается ресурсами. Там, где вместо полноценного майора можно поставить макаку - Система ставит макаку, приберегая настоящего майора для более важного дела.

Система не просто ставит макаку, но и ограничивает ее власть и силу, из всего богатого арсенала вооружений всех видов доверяя ей только авторучку. Ни бунта, ни мятежа, никакой Сенатской площади и Краснопресненских баррикад! Макака-прокурор работает на Систему, оставаясь безопасной для Системы. Самый смелый зехер, который она может отколоть - это пукнуть в судебном заседании.

Всякому человеческому терпению положен предел. Несколько месяцев подряд прокурорские только и делают, что смешивают меня с грязью. Макака-прокурорша что-то уж разогналась в своих речах и необходимо было ее остановить.

- Девушка... - обратился я к Мещеряковой.

- Я вам не девушка! - поджала губки прокурорская майорша.

- А я вам не гинеколог, чтобы разбираться!..

Звуки "би", "рать", "ся" ещё вылетали из моей гортани, а уголки глаз уже заметили как отшатнулся от меня конвой.

Страннова налилась гневом на своем месте:

- Подсудимый, встаньте.

- Есть, - тусклым голосом отрепетировал я команду.

- За оскорбление в адрес прокурора я удаляю вас из зала. Дальнейшее рассмотрение дела будет проходить без вашего участия.

Конвой тоже встал и отпер передо мной дверцу барьерчика, которую я и без их предупредительности легко мог открыть - она была закрыта на простой шпингалет.

Меня вывели в коридор суда и повели вниз, в боксы.

- Зря ты на прокурора понёс, - не одобрил меня конвоир.

- Страннова не та судья, которая позволит, - поставил меня в курс второй.

- Да ладно, мужики, - махнул я рукой.

Я и сам знал, что зря.

Макака-прокурорша тут ни причем - не она мне шила дело. Ей это дело всучили, сказали запросить максимум и направили в процесс. У макаки такая работа - по судам отлётывать, как дух по каптёрке.

Конвой завел меня в бокс и запер за мной дверь. В боксе я застал того малолетку, с которым нас запирали утром - его суд должен был начаться после обеда. Всё ещё в горячкАх от судебных впечатлений и эмоций, я закурил. От делать нечего спросил пацанчика:

- Сколько тебе лет?

- Четырнадцать.

Я посмотрел на соседа внимательней.

Мелкий. На четырнадцать не тянет. Лет двенадцать с виду.

Держит себя скромно, но не подобострастно. Уверенно себя держит. Утром во дворе тюрьмы перед погрузкой в автозак не орал и не ржал, показывая какой он герой и как он тут никого не боится. Значит, он и в самом деле никого не боится, потому и может себя позволить держаться независимо и не подражать идиотам, фальшиво хихикая и натянуто шутя.

- Статья? - спросил я у мелкого.

Мой юный сосед глянул на меня и махнул рукой мне, как я пять минут махнул рукой конвою:

- Да, там букет. В основном, сто сорок четвертая и восемьдесят девятая.

"Кража личного имущества и кража социалистической собственности", - за время сидения внутри тюрьмы, я научился разбираться в статьях как заправский юрист, - "За кражу личного, по малолетству, суд может ограничиться условным, а вот за кражу соцсобственности будет сложнее съехать".

За четыре месяца заключения у меня было время почитать Уголовный кодекс и, глядя на сидельцев моей и других хат, ознакомиться на практике с его применением. С шестнадцати до восемнадцати лет под стражу берут за что-то очень серьезное: разбой, изнасилование, убийство. За кражонку ни один следак малолетку закрывать не будет и ни один прокурор не утвердит такой арест. С четырнадцати лет уголовная ответственность наступает только за очень тяжкие преступления. За кражу начинают привлекать с шестнадцати. Как мой случайный сосед по боксу в свои четырнадцать умудрился оказаться под стражей - было удивительно и непостижимо.

"Не иначе, Госбанк облегчил", - раздумывал я, глядя на щуплого малолетку.

- Может, условно дадут? - решил я обнадежить его.

- Было, - отверг пацан такой вариант.

- Тогда, может, с отсрочкой дадут? Тебе всего четырнадцать: не должны посадить!

- И с отсрочкой было. Меня уже шестой раз судят.

"Шестой раз!", - у меня глаза полезли из орбит.

- Меня в одиннадцать первый раз поймали, - уточнил сосед.

Мои собственные "заслуги" резко приобрели характер случайного недоразумения: в мои двадцать лет, меня судили впервые, тогда как - вот он, пример, перед глазами! - другие в четырнадцать умудряются в шестой раз постоять там, где "встать, суд идёт".