Вернуть или вернуться (СИ)

Время заструилось и вместе с кровью из порезов потекло под пальцами вспять…

— …Ты разбил зеркало, Фред! Мама убьет нас!

Растерянный Джордж пытался сложить две одинаковые половинки вместе.

— Неужели ты веришь в дурацкие приметы, Джорджи? Ты как девчонка!

— Ни во что я не верю! — Джордж нахмурился и от досады покраснел: Фред всегда был смелей и решительнее, и его это злило. — Просто это было зеркало тетушки Мэвис. И когда мама узнает, тебе мало не покажется, — он нахмурился на беззаботное хмыканье брата. — А еще я порезался осколком, — и он мстительно ткнул свой окровавленный палец брату под нос.

Его кровь — это единственное, от чего безбашенный Фред впадал в ступор, и иногда Джордж этим пользовался. Вот как сейчас.

— Джордж, почему ты молчал? — чуть замешкавшись, брат ухватил его палец и с ужасом уставился на него, стремительно бледнея.

— Прекращай, Фред. Это всего лишь порез, — Джорджа всегда удивляла и смешила эта реакция брата на его раны. — Наложи Энервейт, да и всё.

Белый как стенка Фред торопливо кивнул, неловко махнул палочкой, стискивая ее дрожащими пальцами, и заклинание, соскользнув с самого кончика, прошло по касательной и отбило уголок у стола.

Оба брата удивленно проследили за ним взглядом.

— Хорошо, что это был не мой ноготь, — глубокомысленно заметил Джордж и, понимая, что придется спасать себя самому, сунул палец в рот. — Что ты в меня послал? — невнятно спросил он у брата, старательно зализывая рану.

— Понятия не имею, — Фред обхватил голову руками. — Ничего не могу с собой поделать. Ужасно боюсь тебя потерять, братишка, — его последние слова должны были прозвучать насмешливо и беззаботно, но невольно в них прорезался тот самый страх, который с самого детства снедал и самого Джорджа. Страх, что однажды Фредди умрет. Он никогда не понимал, как это возможно — жить без своей второй половины. Жить без части души.

— Я… тоже, — неловко признался он, вынимая изо рта пораненный палец и от смущения слишком сосредоточенно разглядывая порез. — Больше всего на свете.

— Все хорошо? — Фред потянул его руку на себя, проверяя.

— Ага, — Джордж ткнул палец ему под нос, демонстрируя почти затянувшуюся ранку. — Видишь?

Фред перевел взгляд с его руки на лицо и усмехнулся:

— Ты похож на вампира, — фыркнул он, поднял руку и потер его нижнюю губу, пытаясь стереть остатки крови. — Не оттирается. Погоди.

Он намочил свой палец слюной и снова попытался убрать размазанные вокруг рта багровые потеки. — Не получается. Облизнись.

Джордж, внезапно почувствовав, что нелепо краснеет от влажного пальца, настойчиво проходящегося по его губам, попытался увернуться.

— Отцепись, Фред. Ну чисто уже.

Но Фред цепко держал его второй рукой за шею:

— Ничего подобного. У мамы будет обморок, если она тебя такого увидит. Не вредничай, Джорджи. Облизни губы.

Джордж, стараясь дышать как можно ровнее, помотал головой, сопротивляясь. Ну почему Фредди такой упертый?

— Тогда я сам, — усмехаясь, Фред притянул его к себе и, не прекращая коварно ухмыляться, лизнул в губы. Раз. Джордж замер, не смея пошевельнутся. Еще раз. Потом еще один. А потом еще и еще, проходясь по самым губам, отчаянно прижимая к себе, словно не в силах остановиться.

И Джордж зачем-то сам подставлялся под быстрые, чуть щекотные движения его языка и чувствовал, как в груди не хватает дыхания. В неправильности происходящего было что-то очень болезненно верное. Фред наконец-то был так близко. Так правильно близко, что вечный страх потерять его терялся и понемногу отступал назад.

Джордж закрыл глаза, обнимая брата, и крепко прижался, вминая, сливаясь в одно целое.

— Еще, — тихо потребовал он, когда отчаянно краснеющий Фред попытался неловко отстраниться. — Еще хочу, Фредди.

Ему почти не было стыдно за свое возбуждение, потому что он чувствовал, что Фред возбужден точно так же, как он.

— Ты почти чистый, — срывающимся шепотом выдохнул Фред и провел по его рту пальцем, словно проверяя, а затем, не выдержав, осторожно прикоснулся к его губам своими.

Джордж вздрогнул, слишком ошеломленный сладкой судорогой, прокатившейся по всему телу, замер на секунду и тут же рванулся вперед, навстречу, тоже целуя. Неловкие поцелуи оседали на их губах, один за другим, — быстрые, неуверенные, нежные в своей неопытной наивности.

— Так боюсь… что с тобой… что-нибудь… — шептал Фред ему в рот, снова и снова прижимаясь к его губам своими, и от того, что он, оказывается, тоже прятал за привычной безбашенностью этот рвущий изнутри страх, было так сладко и так щекотно внутри, что хотелось плакать. — Никогда не уходи от меня. Слышишь, Джорджи?! Не смей… Поклянись мне… Пообещай…