Вернуться из смерти

  - Таким образом, поединок в Круге Судьбы не может дать ничего нового. Боги повелевают им обоим оставить вражду, а Эгберту - служить Артси так, как он служил мне, быть для неё братом, защитником и карающим мечом в её руках. А Эвинне - быть ему советчицей, на правах старшей родственницы и предводительницы. Что же до подчинённых им племён, картиры в случае войны должны отныне выступать на стороне рипуариев, и наоборот. Я сказала.

  Эвинна слушала, не скрывая своего восхищения. Нет, если дойдёт до поединка, она не сомневалась, что победит. Просто потому, что иначе всё просто теряет смысл. Но смерти северного храбреца хотела меньше всего. А королева одним махом решила проблему. И Эгберт удовлетворённо вздохнул, коротким кивком выразив одобрение. Ему тоже не улыбалось поднять меч на ту, кто спасла всё его племя.

  - Если Артси-каттхая согласна простить обиду, я готов признать её старшинство и вернуть долг кровью. Пусть Боги и королева будут свидетелями моей клятвы.

  Эвинна счастливо улыбнулась - и кивнула:

  - Что ж, Эгберт-катэ, я поведу твоих людей на новые земли.

  "Ах так, королева? Ты догадываешься, если не знаешь, о чём я буду говорить. И думаешь, что вожди откажутся меня слушать, даже Эгберт? Я найду на них управу".

  - Прекрасно, - закончила разговор Эвинна. - Пир так пир.

  Это был пир, но не в честь победы. В бою погиб король - и проводить его в путь к престолу Богов без достойной тризны было бы позором и для победителей, и для побеждённых. Вот почтят память пусть недостойного, но Харванида - тогда станут пировать во славу Богов и в честь победы. Впрочем, и тризна ещё только началась. Меньше, чем через две недели, они по домам не разъедутся. Пару недель можно подождать. Даже нужно: когда воинам надоест ничегонеделание, они скорее решатся на авантюру.

  Столы ломились от яств. По большей части птица и рыбные блюда: земля на Севере сама по себе не прокормит. Но был и зажаренный целиком поросёнок, которого деловито кромсали ножи вождей, и ароматный, ещё тёплый хлеб, и местная замена алкскому красному - мягкая на вкус, но валящая с ног не хуже кетадринской бражки медовуха. Алки и дружинники Харайна оставили полные продовольствия подвалы. "Небось упражнялись до упаду, пока эти пьянствовали, - с неприязнью подумала, впервые увидев это изобилие, Эвинна. - Интересно, как Авенат смог их заставить?"

  Теперь все эти запасы, способные прокормить немаленькую армию в течение года, исчезали в ненасытных утробах дружинников. Ополченцев, конечно, на королевские пиры не допускали, но и из столицы выпускать не спешили, и каждый день их содержания влетал в копеечку, а ведь на Борэйне хлеб - просто сокровище.

  Эвинна шагала меж заставленными снедью столами. Дружинники провожали её точёную фигуру жадными взглядами, в которых сквозило извечное мужское желание, и тут же вновь принимались за еду и выпивку. Под этими взгядами Эвинна чувствовала себя особенно неуютно, вспоминались горы фодиров и кетадринов, где с ней, тогда просто рабыней, каждый мог сделать что угодно. И делали, делали... Если у неё получится, им придётся пройти через те земли. Через края, населённые безжалостными воинами. И либо принять их на службу, а потом вести на юг, либо стереть с лица земли их крепости и их самих. И тот, и другой варианты порождали кучу проблем.

  Но сидеть на месте нельзя. Ещё неделя пиров, и войско станет неуправляемой толпой пьяниц. Если Амори не отвлечь, рано или поздно на острове высадится полк алков с несколькими пушками. И что тогда? Но даже если Амори решит сосредоточиться на Сколене, это будет лишь отсрочкой. Отсрочкой для борэйнов и катастрофой для былых соратников. Есть только один путь спасения от алкской напасти.

  Но для этого надо вывести их из бесконечного запоя.

  Обращали на неё внимание немногие. Гораздо больше дружинников смотрели на поставленный в центре зала в качестве сцены огромный стол, на котором изгибалась в танце юная босоногая танцовщица, вокруг стола сидели музыканты.

  И она, и музыканты, отметила Эвинна, из картиров. Племя Хэвисс, клан Гастак, род Мадхо, судя по расцветке рубашек. Тогда, в ущелье, они воевали не хуже других, и для них Эвинна, то есть Артси, по-прежнему оставалась вождём. На звуки музыки новое тело Артси встрепенулось, захотелось выйти рядом с танцовщицей, встроиться в танец: именно сейчас в групповом варианте нужно выходить тем, кто будет для подтанцовки... Эвинна даже потрясла головой, заставляя себя не слушать музыку. И всё-таки слова звучали - задорные, весёлые, полные двусмысленностей и острот. Дружинники слушали, притопывая в такт песне, иные в меру способностей подпевали плясунье, то и дело зал взрывался хохотом.

  - Спустись, дитя, - произнесла Эвинна, когда подошла к импровизированному оркестру вплотную. - Мне нужно говорить.

  Дружинники проводили спустившуюся плясунью нетрезвыми взглядами. В их глазах ясно читалось недовольство прерванным представлением. Но Эвинна уже взобралась наверх, и звонкий девичий голосок Артси разнёсся под старинными сводами.