Вернувшиеся

– Буквально за день до смерти Семен Ефремович спрашивал про ту девушку, которую нашел Митрофан. Вроде бы его интересовало, где именно ее нашли. А до этого, когда я ему рассказал про то, что у меня шрам болит, про Душителя, про все это, он полез в свои книги, читал и сказал, что у него есть какие-то идеи, позже он все расскажет.

– Но позже не вышло, – задумчиво проговорил Илья, с которым они зашли пообедать в «Бутик быстрого питания «Gusar», где часто бывали в студенческие годы.

Студентов тут и сейчас было много – шумных, говорливых, ярких, как колибри. Миша и Илья, хотя и недалеко ушли от них по возрасту, чувствовали себя если не старыми, то умудренными, многоопытными, нагруженными проблемами, о которых юные и понятия не имеют.

– Ты все его книги перебрал? Ничего не нашел? – спросил Миша. – Я помню, что он взялся за какой-то толстенный кирпич.

– Нет, – разочарованно проговорил Илья. – Вчера закончил, все книги стоят на полках, но ничего подходящего. А может, я просто не вижу: я же не все их прочел, просто пролистал. И Томочка не подсказывает.

Оба даже не заметили, что говорят о помощи Томочки как о чем-то реальном, само собой разумеющемся.

Они вышли из кафе и отправились каждый в свою сторону: Илье нужно было зайти по делам в одну из редакций, с которыми он сотрудничал, Мишу ждали дела на работе, в три тридцать была запланирована встреча.

Машину Михаил оставил возле здания офиса, сюда приехал на метро: так было короче и быстрее, учитывая загруженность дорог и пробки. А тут спустился под землю, одна станция – и ты на месте.

День был погожий, но чахоточное ноябрьское солнце не могло никого согреть и лишь напоминало о канувших в лету жарких днях. Лучи его скользили по промокшей, истоптанной земле, которую месили сапогами прохожие, по облысевшим ветвям, по серым островам еще не растаявшего снега… Солнечный свет был лишь горьким напоминанием о былом счастье, и оттого все кругом казалось печальным, а радость от солнечных лучей – вымученной.

Миша не выспался. В доме был чужой человек, и чуждое присутствие ощущалось так остро, что Мише казалось, будто он сам явился к кому-то на постой.

Полночи Оксана не могла успокоиться, принималась то плакать, то по сто раз рассказывать об одном и том же, то пить вино. После большого количества выпитого ей закономерно стало плохо, поэтому еще какую-то часть ночи она бегала в ванную, включала свет, гремела, спотыкалась, запинаясь обо что-то.

Леля тоже не спала. Оксана была родственницей с Мишиной стороны, а не с ее, но именно Леле, как женщине, приходилось вставать, справляться о самочувствии, приносить воду и аспирин. В итоге жена тоже ушла на работу невыспавшаяся, разбитая. Оксана осталась в их квартире: когда Миша запирал дверь, она еще спала, умаявшись во время ночных бдений.

Миша решил для очистки совести проверить смехотворную версию про причастность бывшего мужа и дал соответствующее распоряжение одному из сотрудников. Сегодня – куда уж деваться! – Оксана побудет у них (Миша запретил ей выходить из дому), а потом можно будет приставить к ней охрану, понаблюдать пару дней.

По счастью, Леля взяла билеты в оперный театр, на какую-то громкую премьеру. Миша не считал себя поклонником и ценителем оперы и балета, так что изначально воспринял эту идею без особого энтузиазма, но если выбирать между обществом Оксаны и ариями, то он, несомненно, предпочел бы второе. А после можно будет поужинать в ресторане, чтобы прийти домой и сразу лечь спать.

Михаил спустился в метро, вдохнул характерный запах, который тут царил. Пока проходил через турникет, услышал, как впереди, внизу отходит от платформы электричка.

Ситуация с Оксаной была странной: эта женщина была неприятна Мише, страх ее казался гиперболизированным, опасность – надуманной. Но почему-то, стоило об этом подумать, как на ум приходили смерти женщин от руки Душителя (кто знает, не преследовали ли их незадолго до смерти?), а еще это саднящее чувство в шраме и нелепая уверенность в том, что Оксана с ее страхами и преследователем как-то завязана в общий узел: Душитель, Нижний мир, дядя Саф – его расследование и смерть, а еще – Митрофан с его бродящей в ночи покойницей и версией про колдуна, который оживляет трупы.

Кстати, надо бы позвонить Митрофану, узнать, как он там… С того дня они не созванивались, Миша и вовсе забыл о Митьке, а ведь тот был напуган, измучен своими страхами, и обратиться ему не к кому.

С ревом стремительно подлетела серая стальная гусеница, и Миша в числе прочих пассажиров вошел в вагон. Люди сидели на скамьях, уткнувшись в телефоны, полностью выпав из реальности; стояли, уцепившись за свисающие с перекладин ремешки, покачиваясь, как гибкие водоросли в аквариуме.

Миша приткнулся сбоку от входной двери, приготовившись выйти на следующей станции. Он достал из кармана телефон, решив позвонить Митрофану, и увидел пропущенный вызов. Номер звонившего был незнакомым.