Вернувший к свету

У меня банально не находилось сил и времени на встречу, хотя желание близости, что таить, присутствовало. Особенно усиливалось оно ночами, когда Кирюша засыпал на своём диванчике, а я оставалась один на один со своими мыслями и фантазиями. Иногда настолько запредельно откровенными, что я вряд ли бы решилась озвучить их Лёше, а тем более воплотить. Всему виной мой темперамент, который, в отличие от тела, совсем не изменился.

Я не могла толком снять накопившееся сексуальное напряжение, которое увеличивалось с каждой прожитой одинокой ночью. В одной комнате с сыном было невозможно даже обычное самоудовлетворение – я боялась, что Кирюшка проснётся в самый неподходящий момент или, что было бы намного хуже, испугается моих несдержанных стонов. В ванной я тоже не могла рассчитывать на одиночество, в любой момент Кирилл мог отправиться на мои поиски, начать стучаться в дверь, испугаться, что снова остался один.

Приглашать к себе Лёшу стало бессмысленно. Кирюша не отходил от меня ни на шаг, крутился вокруг любопытным хвостиком. Уединиться хотя бы на десять минут не получилось бы. Зная свои потребности и возможности Лёши, я понимала, что несчастные несколько минут не помогут даже сбить охотку.

Сама я ехать к нему не собиралась. Абсолютно не хотела оказаться в месте, где он когда-то жил с женой, а теперь находилась его дочь. Мне казалось, что это какой-то другой уровень отношений, к которому я не стремилась, более того, избегала. Не желала думать в направлении чего-то более серьёзного, чем «мы просто трахаемся».

В итоге за полтора месяца мы встретились всего два раза, оба в гостинице, как тайные любовники. Всего на несколько часов, оставив детей няням. Пролетевшие часы мы провели в горизонтальной плоскости, удовлетворяя потребности тела. Словами Лёши – трахались, как оголодавшие кролики.

Наедине с собой я думала о том, насколько было бы проще, если бы мы с Лёшей жили под одной крышей, спали каждую ночь в одной постели. Мысли о сексе не сводили бы меня с ума ночами, не тянуло бы внизу живота, грудь не наливалась тяжестью каждый раз, когда шов ночной сорочки задевал соски.

Глупые мысли, лишённые всякой логики. Никчёмные желания, которым я старалась не придавать значения. Любой старшекласснице известно, что совместная жизнь с мужчиной – это не только пресловутый секс, но и ведение совместного быта, финансовые, моральные и юридические обязательства. Я отчаянно не хотела ни того, ни другого, ни третьего.

Не хотела сердцем, что боялось влюбиться, допустить душевную близость с кем-либо, ведь это неминуемо приведёт к мечтам, которым не суждено воплотиться в жизнь.

Не хотела умом, который кричал, что я должна держаться всеми силами за собственную самостоятельность, думать о своих, только своих интересах. Кому, как не мне было знать, что стоит поставить на первое место интересы семьи, как моментально становишься заложницей ситуации, жертвой без права выбора.

Не хотела благодаря пресловутому инстинкту самосохранения – по собственному опыту знала, чем может закончиться проживание с мужчиной. Класть на алтарь нелепых фантазий собственное здоровье, благополучие и будущее сына я не собиралась.

К тому же на арену вышла четырёхлетняя девочка по имени Мила – дочь Алексея. Мне совсем не хотелось брать на себя ответственность за чужого ребёнка. Переживать о нём, заботиться. «Обласкать, пригреть, прирасти сердцем» – как сказала мама.

Не желала делить своё внимание между Кириллом и незнакомым ребёнком, у которого была жива и здорова родная мать. Она-то, по идее, и должна была взять на себя эти функции. Впрочем, даже если бы у Милы не было матери, я не уверена, что хотела бы заботиться о посторонней малышке…

Чаще всего у меня не хватало времени на собственного ребёнка. Я эгоистично противилась мысли делить своё внимание между Кириллом и незнакомой мне девочкой.

Благо Алексей никогда не заикался ни о чём подобном. Он мало рассказывал о Миле, лишь когда я интересовалась из вежливости. Постепенно я узнала, что Мила ходила в разновозрастную группу детского сада – Алина решила, что так дочка будет развиваться быстрее, Лёша не возражал. Параллельно занималась в театрально-музыкальной студии и рисованием, последнее ей не слишком нравилось, не хватало усидчивости. А вот танцевала и пела Мила с удовольствием.

У Милы была постоянная няня, которая появилась в полугодовалом возрасте малышки, когда Алина вышла на работу на целый день. Именно няня забирала девочку из садика, отводила на дополнительные занятия, проводила время, когда Лёша был занят.

Ещё Мила, как и всякий ребёнок, просила завести домашнее животное. Лучше всего котёнка, но можно щенка, хомячка или попугая. Лёша возражал, вешать на приходящую няню заботу о несчастном животном, которого завели, а должного внимания не уделяют, не хотел. Зато почти каждую неделю возил дочку в зоопарк и через день заходил в ближайший зоомагазин, где Мила любовалась попугаями, хомяками, морскими свинками и цветными рыбками.