Вернувший к свету

Нам было хорошо вместе. Хорошо во всех смыслах и плоскостях. Хорошо просыпаться вместе, ещё лучше засыпать после изнуряющего секса, гармония в котором достигла небывалых для меня высот. Никогда и ни с кем мне не было настолько хорошо, как с Лёшей.

Хорошо морально – нам было о чём поговорить и о чём помолчать. И даже в бытовом плане хорошо. Наши привычки вписывались в быт друг друга без сильных притираний. Скорей всего, потому что наши жизни были похожи: бег между работой и домом; прыжки от карьеры к нуждам ребёнка и обратно. А может, из-за того, что мы старались сохранить общую точку комфорта. Знали наверняка – это ненадолго. Жизнь на месте не стоит и всегда щедра на испытания.

– Приезжай, – ещё раз повторил Лёша и тут же распрощался, сказав, что у него срочный пациент.

Делать было нечего, подозвав сынишку, я сказала ему, что мы едем в гости к Лёше с Милой, вызывая недолгую радость и энтузиазм.

За вещами мы, естественно, заходить не стали. Кое-какие вещички Кирилла остались в квартире Лёши – неизбежность, если часто бываешь где-то с ребёнком. У меня там было главное – смена белья, ночная сорочка и зубная щётка.

На город опускались сумерки, когда мы выбрались из такси. Я позвонила Лёше, сообщить, что добрались. Он ожидаемо трубку не взял. Работа есть работа, если мне не всегда удавалось ответить на телефон, хирург тем более не имел такой возможности.

Мы уже зашли в лифт, когда за нами спешно заскочили Мила и… Я не была уверена, кто передо мной. Няню Милы я видела не один раз. Женщину лет тридцати-тридцати пяти, достаточно привлекательной внешности, я встречала. Она оставалась неизменно вежливой, подчёркивая деловые отношения с работодателем. Делала ровно то, что было оговорено с Алексеем Викторовичем, и после, с его позволения, уходила домой, оставив Милу на попечение мне.

Женщина, которая ехала с нами в лифте, была уже немолода. Внешне ей было около семидесяти лет, но она могла быть и старше. Кардиган современного фасона, сумочка через плечо, окрашенные волосы и лёгкий макияж указывали на то, что незнакомка следила за собой и годам сдаваться не собиралась.

Она внимательно смотрела на меня, приподняв одну бровь. Понять выражение её лица было сложно. Смесь удивления, иронии и дружелюбия? Высокомерие? Желание поставить на место? Напротив, проявить симпатию?

Мила и Кирилл вовсю щебетали, выливая друг на друга новости. Кирилл рассказал про злого дядьку, точно бандита, которого он собирался победить, Мила громко возмущалась кружком рисования.

Очень малышке не нравилось это занятие, каждый раз после изостудии она возвращалась нервной, обиженный на весь белый свет. На мой взгляд, попытка приучить Милу к усидчивости посредством рисования терпела поражение. Единственное, что демонстративно рисовала Мила – каляку-маляку. Хаотично выводила круги красками или карандашами, чтобы тут же отбросить в сторону ненавистные листы.

Своё драгоценное мнение я держала при себе. Что я могла понимать по сравнению с Лёшей и его семьёй? По личному опыту судить не получалось. В нашем селе не было никаких кружков, кроме подобия театральной студии, куда мне запрещали ходить, когда я была маленькой. Когда же подросла, поняла, что последнее, что мне нужно – тратить время на бесцельные дополнительные занятия. Мне было необходимо уехать после школы, а для этого поступить в колледж или институт. Дёргание на сцене, умение рисовать или петь мне бы точно не помогло, поэтому всё своё время я тратила на учёбу.

Лёша происходил из академическо-медицинской среды. Его многочисленные родственники имели отношение к медицине, науке, высшей школе. Понимали значительно больше меня, как следует учить и воспитывать детей.

Я не готовила своего ребёнка к поступлению в лучшую гимназию района. Не занималась с ним иностранным языком с двух лет. Не задумывалась о музыкальном образовании или большом спорте для сына. Он ходил в хороший садик, потом должен был пойти в школу рядом с домом, может быть в пару секций недалеко от дома – вот и весь план. Я не загадывала, куда мой ребёнок поступит после школы. Главное – чтобы он получил ремесло и в будущем мог обеспечить себя и свою семью. Миле прочили будущее в медицинской сфере или инязе – бабушка со стороны мамы преподавала в одном из престижных вузов страны по этому профилю.

– Меня зовут Алевтина Осиповна, – отчеканила наша попутчица у дверей квартиры Лёши, когда я замерла в нерешительности, глядя поочерёдно на болтающих детей, Алевтину Осиповну и дверь. – А вы, я так понимаю, Люба. Ключи у вас есть, открывайте, не стесняйтесь.

Глава 15

Я не помнила ситуации, при которой мне было бы так же неловко, как в одном помещении с Алевтиной Осиповной. Я словно стояла на раскалённых углях, жар же поднимался до головы, опаляя мои несчастные, прыгающие, как блохи, мысли.