Вернувший к свету

– Хорошо, что вы приехали, Люба, – быстро заговорила стоявшая рядом женщина. – Правильно сделали. Проходите-проходите, не стесняйтесь. Лёша, что ты стоишь как столб, веди гостей, показывай апартаменты. Ох, что это я?! Меня Марина Валентиновна зовут, я мама вот этого красавца, – она показала рукой на Лёшу, – и жена вот этого чудища, – со лукавым смехом она указала на просто Толю. – В молодости он знаете какой был? У-х-х! Все девчонки отдела ему глазки строили, а он меня выбрал.

За десять минут, пока мы обходили дом в компании Марины Валентиновны, которая почти сразу превратилась в просто Марину, я узнала, что дом этот они строили больше десяти лет и до сих пор работы непочатый край. Альпийскую горку на участке она сделала своими собственными руками – тут же мне с гордостью была продемонстрирована горка с небольшим водоёмом, водопадом и декоративным мостиком. Тюльпаны и нарциссы в этом году ранние, а вот за лилейники Марина волновалась – как перезимовали красавцы.

Заодно узнала, что Анатолий Владимирович полковник МВД в отставке, пенсионер. Большую часть лета он проводил здесь в компании Маши – совместной дочери, – и Веника. Марина приезжала на выходные, внуков привозили и того реже. Лёше вечно некогда, то дежурства у него, то срочные больные, а Максим с Егоркой чаще гостят у другой бабушки – первой жены Толи.

Маша и сейчас здесь, только убежала к подружкам. Нет, чтобы готовиться к экзаменам, носится целыми днями, хорошо – вечерами дома, хотя… всем известно, что глупостей можно и средь бела дня наделать.

Честно говоря, такая безостановочная болтовня дезориентировала, однако именно благодаря ей я внутренне расслабилась, поняла, что нахожусь в гостях у самых обычных людей. Заодно узнала немного о каждом члене семьи, что от кого стоило ожидать.

Внуки – жуткие хулиганы, но Мила их в этом запросто может переплюнуть. За малышнёй нужен глаз да глаз. Толя – душа человек, но стоит принять пятьдесят грамм горячительного – все разговоры только об охоте. Утки, гуси, кабаны… Вот кому это нужно в двадцать первом-то веке, спрашивается, когда прилавки ломятся от продуктов?! Маша же типичный подросток, пора бы уже повзрослеть, восемнадцать исполнилось, но воз и ныне там. Лёша таким, конечно, не был. Но Лёша с отцом жил, старшие классы заканчивал в Калининградской области, так что, точно сказать трудно. Может, Марине просто повезло – получила сразу взрослого сына, курсанта ВМА.

Между делом мне показали дом, в котором царил уют и порядок, даже пахло как-то по-особенному, по-домашнему. Чем-то неуловимо напоминало мой родной дом, несмотря на то, что ничего похожего не было.

Лёша занёс наши вещи в одну из спален на втором этаже, она находилась в торце, в отдалении от других комнат. Пока я оглядывала мебель из натурального дерева, нарочито простые занавески на окне, цветочные горшки с проклюнувшейся лавандой, услышала шёпот Марины, обращённый к сыну:

– Я вам вместе постелила. Правильно?

– Сама-то как думаешь? – усмехнулся Лёша. – Я в монахи не записывался.

– Вот как думаю, так и постелила.

Я предпочла «не услышать» разговор. Попросту не знала, как реагировать, да и нужна ли эта реакция – действительно, монах из Лёши не вышел бы. Уж слишком он… темпераментный, порой откровенно ненасытный.

Позже мы все вместе готовили обед, он же ранний ужин, который, судя по количеству яств, грозил перерасти в позднюю, а то и ночную, трапезу. Лёша и Толя приняли пост у мангала в отдельно стоящей беседке с удобной кухонной зоной, заявив, что мясо должны готовить мужчины, а к плову вообще женскому полу приближаться запрещено. Нам с Мариной достались банальные блюда вроде овощных салатов и картофеля.

Дети носились на только-только позеленевшем газоне, играли с Веником, выслеживали вылезших после спячки лягушек, пытались разжечь костёр, за что получили нагоняй от Марины. Ломились на декоративный мостик через пруд у альпийской горки, катались по очереди на качелях, играли в догонялки, футбол и пейнтбол воображаемыми ружьями.

Когда полукруглый стол в одной из беседок начал ломиться от наготовленного, а по участку стали разливаться ароматы еды и музыка, появилась Маша.

– Я Маша, – просто сказала она, подойдя ко мне.

– Люба, – ответила я.

– А там Кирилл? – показала она на группу носящей малышни.

– Да.

– Ладно, – кивнула Маша и отправилась в дом.

– Матери помочь не хочешь? – бросила ей вслед Марина.

– Не-а, – засмеялась Маша. – Зачем? Вы уже всё сделали, так-то.

– Так-то, – тихо передразнила дочь Марина. – Вот вы, Люба, разве могли так ответить матери в восемнадцать лет?

– Вряд ли, – согласилась я и пожала плечами. – Но сейчас дети другие.

Я не стала говорить о том, что и сейчас не посмела бы в подобном тоне ответить маме, а тем более отцу, как не посмела бы уйти из дома, когда готовятся к празднику. Да и мой отец не стал бы возиться с приготовлением еды. Скажет после трапезы «Спаси Христос» – вот и всё участие…