Вернувший к свету

Окончательно проснулась, с удовольствием потянулась, посмотрела на шторы, за которыми оказались плотные жалюзи, глянула на телефон и обомлела. Столько времени я не спала уже очень, очень давно. Подскочила, схватила халат, рванула в ванную комнату, спешно привела себя в порядок, быстро переоделась и спустилась вниз.

На первом этаже, в просторной гостиной, которая занимала добрую половину пространства, было пусто, точно так же пусто было в кухне. Я выбралась на улицу и резко сощурилась от яркого солнечного света, ударившего в лицо.

Участок был тих и пустынен. У крыльца крутился неугомонный Веник – точную кличку дали псу, только «электро» нужно было добавить: Электровеник.

Я оглянулась, пошла на противоположную сторону дома, где располагались беседки, альпийская горка и детская площадка – тишина. Собралась было позвонить Лёше, как услышала голос Толи:

– Утра доброго. Лёша с детьми и Мариной ушли на озеро кормить уток.

– Доброе утро, – кивнула я, не зная, что ответить.

– Очень Лёша переживал, чтобы детские крики не разбудили тебя, – довольно продолжил Толя. – Чайку?

На столе в беседке красовался самовар. Огромный, самый настоящий, издающий особенный аромат, который ни с чем не сравнится. Пахло травяными настоями, иван-чаем, чабрецом, мятой и дымком.

– Да, спасибо! – Я решила, что отказываться не стоит.

Через десять минут мы сидели вдвоём, в чашках остывал горячий чай, на столе устроились розетки с вареньем, мёдом, сдобные булочки, фрукты и россыпь печенья, сушек и баранок, как на картине «Купчиха за чаем» Кустодиева. Не хватало лишь арбуза, не сезон.

– Ну, рассказывай, – без всяких вступлений начал Толя. – Каких бандитов постоянно ловит Кирилл?

– Он просто играет… – опешила я, не зная, что ответить.

– Ясно, что играет, а не настоящих ловит, но всё-таки?

Я нервно повозила чашкой по столу, чувствуя, как начинаю краснеть. Рассказывать постороннему человеку о своих трудностях не хотелось, тем более о таких. Признаться, что однажды дала повод для избиения собственному мужу. Позволила повторить это раз, второй, третий… Рассказать, как убежала, снимала сначала квартиру, а потом комнатушку в общежитии…

– Послушай меня, девочка, я не хочу лезть тебе в душу, но твой сын постоянно твердит о бандите, ты сама похожа на человека, которому нужна помощь. И, прости, твои колени красноречивей всяких слов.

Машинально я натянула подол ниже. Действительно на коленях были небольшие ссадины, скорее покраснения, я не думала, что они заметны.

– Синяк у локтя, – продолжил Толя. – И на кисти руки, – он показал пальцем на крошечный синячок, который остался с позапрошлой встречей с бывшим мужем.

Я уставилась на руку, нахмурилась, судорожно соображая, что сказать и стоит ли вообще разговаривать на эту тему. Не лучше ли пойти к озеру, где бы оно ни находилось, забрать Кирилла и уехать домой? Ну… пусть не домой. В гостиницу, хостел, к чёрту на рога, только подальше от настойчивых, припечатывающих интонаций Анатолия Владимировича – в тот момент он не был «просто Толей».

– Отставим в сторону пошлые намёки на стёртые коленки, очевидно, что ты упала, и не просто упала, а тебя толкнули, а судя по синяку на руке – дёрнули. Это вполне могла быть случайность, но обычно в этом случае люди рассказывают, откуда у них синяки и ссадины, ты же – молчишь.

Что я должна была ответить?

– Я много лет проработал в органах, таких дурёх, как ты, перевидал не сотни, а тысячи. Понимаешь, ты-ся-чи! Некоторых из них позже находили мёртвыми, или они сами оказывались на скамье подсудимых. Лёша не сможет круглые сутки находиться с тобой рядом, а тебе и, главное, твоему сыну нужна помощь. Расскажи, кто он, и я подумаю, что можно сделать.

– Эм… – промямлила я, всё ещё сомневаясь.

– Нас никто не слышит, – подбодрил Толя, обводя рукой пространство вокруг беседки.

Собравшись с духом, я всё-таки рассказала. Не всё, самое основное. Не стала уточнять, где и при каких обстоятельствах мы с Ильёй познакомились. Про бесконечные унижения и претензии тоже промолчала. Стыдно. Били меня, и стыдно было тоже мне!

– Что ж, надо посмотреть, что там за человечек… – задумчиво отозвался Анатолий Владимирович. – Что из себя представляет. Если потенциальный уголовник – одна история, можно упаковать далеко и надолго, накуролесил он на приличные статьи. Там, глядишь, и не выйдет на свободу с чистой совестью… А если ссыкун, который только один на один женщину гонять может – другая. В какое, говоришь, отделение его отвезли?

Я назвала номер отделения полиции и даже вспомнила фамилию сержанта, который настаивал на медицинском освидетельствовании.

– Вот и хорошо, вот и умница, – улыбнулся просто Толя. – Ты здесь завтракай, мёд у нас горный, у родственника своя пасека, замечательный мёд… – задумчиво пробурчал он, вставая со стула. – Мне пару звонков нужно сделать.

Я осталась за столом, совершенно ошарашенная и озадаченная, не понимающая, каким образом, почему и зачем выложила всё незнакомому человеку. «Я много лет проработал в органах»… Все-таки звание полковника дают не зря, – единственный вывод, к которому я пришла.