Верные чада

Сели за столиком напротив друг друга. Трифон, чьи мысли, по правде сказать, всегда были направлены на прошлую историю своего Отечества, как бы между прочим заводил разговор о том или о сём, но в душе всегда преследовал одну единственную мысль — закрепить пройденный материал. Дедушка давно всё понял и с удовольствием вступал в разговор. Для внука он был самым лучшим слушателем. В школе его любили слушать ученики, учителя, потому что он всегда дополнял школьный учебник своими собственными материалами. Вне школы у него было не мало слушателей и среди друзей. Свой материал он черпал из бабушкиных книг, но, хотя никогда не скрывал их авторов, эти комментарии сверстникам его мало о чём говорили. Любили слушать да и только, но дедушка был первым из первых, он был лучшим слушателем, потому что никто Трифону никогда не возражал, да и не мог возразить, а дедушка соучаствовал в диалоге, который от этого и превращался в беседу.

— Я всё думаю про классовую борьбу… — Начал Трифон как обычно, будто размышляя вслух самим с собою.

— А что классовая борьба? — Моментально подхватывал дедушка.

— Вот Соловьёва, например, советские историки обвиняли в великодержавном шовинизме.

— …

— В комментариях к современному изданию об этом я прочёл. Да и во многих иных выводах его концепции исторического развития русского государства они не согласны с ним. При этом, что любопытно, всё время ссылаются на так называемую «советскую историческую науку».

Дедушка не перебивал, давая возможность внуку неторопливо закончить свою мысль. И Трифон не спешил, вслух рассуждая как бы один на один с собою.

— Но я же читал его труды и в меру собственных сил, — он подчеркнул последнюю фразу, — пытался понять ход его мысли. И я согласен с ним больше, чем с теми, кто писал комментарии. Скажу и так, что и во времена Соловьёва у него были противники и в споре с ними он умело отстаивал свои убеждения и взгляды. Благодаря, быть может, этим особым замечаниям я не обнаруживаю в себе необходимость соглашаться с авторами комментариев.

— Ну на них обижаться не стоит. — Наконец произнёс дедушка. — Они ведь писали под давлением времени, мы это знаем.

— Мы это знаем. — Согласился Трифон. — Но меня удивляет другое. Казалось бы, предмет разговора один и тот же, но читая Соловьёва испытываешь гордость за свою страну, а читая комментарии видишь обезличенное государство перед собой. Даже бывает сомнение, русские ли люди пытаются вступать в спор?!

— Согласен, внучек, согласен. Всегда надобно смотреть прежде, а кто именно говорит. Но что ты там упоминал про классовую борьбу?

— А… да. Классовая борьба. У Соловьёва нет такого понятия. Просто я, размышляя о связи времён, думаю о том, когда и при каких условиях появились эти понятия и определения. Но может быть ещё правильнее, как ты говоришь, дедушка, нужно присмотреться и к самим авторам этих понятий.

— Да-да… — Поддержал дед.

— Но что я хочу сказать? Его, Соловьёва, обвиняют в том, что он описывает исторические события как бы без участия народных масс, а опирается исключительно на князей. Поверь мне, я размышлял об этом долго, дедушка. И в правоте нашего величайшего историка согласился, когда обратил внимание на сегодняшнее, своё время. Ну какое значение имеют массы, скажи?

Дедушка заволновался. У него в душе был ответ, но он так ничего и не сказал. Внук же подвёл черту своему внутреннему открытию.

— Ничего мы, как массы, из себя не представляем. Правящая верхушка заправляет всем. Причём, если чуть раньше она умело прикрывалась красивыми лозунгами, то нынешние правители будто вообще забыли о своём народе.

— Вообще забыть не могут; — возразил дедушка, — из кого-то же нужно кровушку пить.

— Вот-вот; и я об этом.

На минуту Трифон задумался. Дедушка между тем снял с плитки чайник и заварил его.

— Вот что тревожит меня! — Совершенно серьёзно, как академик какой, произнёс Трифон. — Школьная программа не совершенна. Более того — враньё. Будто ничего не изменилось за эти годы. Хотя, конечно, а что должно измениться? Стало ещё хуже.

Дедушка слушал.

— Нам говорят о наших корнях и при этом старательно пытаются внушить мысль, что предки наши были не хуже нас, но в чём?!! На уроках истории я слышу хвалебные гимны культуре язычников… О, ужас! Мне говорят, что это было хорошо, что это религия моих предков. Но я отвечаю сам себе: давайте быть последовательными. Раз уж взялись прославлять сатанизм под видом языческой культуры, тогда непременно упомяните и о жертвоприношениях младенцев каменным истуканам, и об убийствах христиан по жребию. Об этом нам в школе почему то не говорят.

— Ну а ты?

— И я не говорю. — Смутился и погрустнел Трифон. — Не говорю потому, что и моя бабушка не говорила.

— А знаешь почему? — Спросил дед.

— Наверное из опасения, что не то время, чтобы об этом говорить?

Услышав этот ответ, дедушка в который раз подивился не по возрасту мудрости внука.

— Правильно, — подтвердил он, — вот и ты так поступай.

— Но сколько ждать?! — Возмутилась душа внука.