Верные чада

— А ты не переживай; моему поколению это не досталось. И поколению твоих родителей тоже. Может быть и тебе не достанется. Ты же сам любишь говорить о связи времён, вот и терпи.

— Да, по логике связи времён русский народ, поставленный на колени, должен вот-вот подняться и не просто подняться! В его руке иноверцы увидят меч.

Дедушка воспрянул от этих слов внука и глаза его просияли добрым взглядом.

— Только где они, патриоты? — С грустью заключил Трифон.

— Ничего, внучек, ничего. Они рядом. Только ждут своего часа и ты до поры до времени не высовывайся, не обнаруживай себя.

Но Трифон не внял последним словам дедушки. Неожиданно в его голове созрел план, очень дерзкий. Время пришло в январе, когда от своей школы он был отправлен в область на историческую олимпиаду. Многие, очень многие ожидали от него успешного выступления, но в результате случился скандал, имевший сильный резонанс.

Сразу же с начала новой четверти в школе был экстренно созван педсовет. Предметом обсуждения явилась работа ученика выпускного класса на областной исторической олимпиаде Трифона Котельникова, которая одним названием своим уже повергла в шок комиссию. «Бесоведомые нашей истории». Каково звучит?! Директору и учителю истории уже досталось по полной программе и от них ждали в области результатов принятых мер. Но если учительница истории всё время молчала на педсовете, то директриса метала налево и направо; досталось даже тем учителям, которые вообще к ученику Трифону не имели никакого отношения.

Педсовет сопровождался зачитыванием вслух некоторых мыслей из работы ученика. Вот, к примеру, самое начало.

«За что Каин убил брата своего Авеля? Что им было делить? Из зависти. Таким образом, внутренний помысел, направляемый врагом рода человеческого дьяволом, положил начало первому преступлению между людьми. И когда противники соловьёвской концепции утверждали, что причиной усобиц были захват территорий, это неправда. Причиной усобиц по Соловьёву является изгойство князей. К этому имею добавить, что более глубокая причина и самого даже изгойства, лежит во внутренних областях души человеческой. Враждовали братья с дядьями своими, враждовали внуки и сыновья со своими отцами и дедами. Все они начинали с рассмотрения своих обид, с внутреннего страдания и те, кто не мог преодолеть в себе подобных страстей, собирались войною. А страсти от куда? Зависть, тщеславие от куда? Они влагаются в душу дьяволом.

И ещё у России были внешние враги, которые часто оказывались подле князей. И через них начинал действовать сатана. Подступали к хозяину своему и внушали мысль: «Пойди на брата своего, пойди на брата своего…» А те и шли. И били русские русских на потеху врагу. Я таковых назвал бы «внутренниками», потому что они изнутри подтачивают здоровый ствол целостности государства, будучи и сами направляемы сатаной. Не то же ли самое видим и в наше время?..»

Выдержки из работы Трифона произвели в зале живую дискуссию. К сожалению, а это правда, те, кто был согласен со многими мыслями юного дарования или просто сочувствовал ему, не желали выступать и сказать хоть несколько слов в защиту его, а сидели молча и как будто безучастно. Когда дело приблизилось к вынесению приговора, в помещение вошёл человек, которого хорошо знали и помнили. Он работал учителем военного дела, ставший таковым после ранения и демобилизации из рядов Вооружённых Сил; офицер запаса, ветеран афганской войны. После упразднения его предмета в школах, ему долго нигде не находилось места. Никто не знал, где он и сейчас работает. Он зашёл и стало тихо.

— Я ознакомился с работой мальчика. — Сказал бывший военрук, как-то неловко опираясь на свою палочку.

Затем последовала пауза, довольно продолжительная. Десятки глаз, принадлежавшие до этого не смеющим поднять голоса учителям, с надеждою смотрели на ещё молодого, но уже покрытого сединой человека. И он, собравшись с мыслями, произнёс:

— И кто может сказать, что мальчик этот не прав? Кто может назвать смуту 1917 года русской смутой?! Только предатель… а он — патриот. И я… — голос его дрогнул, но он сумел взять себя в руки и только искорки в глазах выдавали его состояние души, — … я был бы горд воспитать и учить такого ученика.

Он посмотрел на учительницу истории, которая сидела на самом последнем ряду в углу и добавил, не называя её по имени:

— Спасибо Вам… за Трифона, за Ваши уроки. Спасибо Вам.

После этого он направился к двери и, задержавшись на пороге, тихо сказал, не оборачиваясь уже к публике, но те, кто громче всех обсуждал здесь работу ученика, поняли, к кому относятся эти слова:

— Мы своих в обиду не дадим…

Сынки

1999 г.